Вранова погоня

Никита оказался проворнее Януси, до папки с документами он добрался раньше. Добрался и сунул во внутренний карман ветровки Эльзин паспорт и еще какую-то кипу.

– А документы на квартиру пусть побудут у нас, – сказал, отмахиваясь от Януси уже изрядно полегчавшей папкой. – На всякий случай, от греха подальше.

– Яночка, так я вызываю ментов?.. – сунулся к верещащей Янусе Василий и тут же получил затрещину.

– Вон пошел со своими ментами! – Януся тяжело дышала и брызгала слюной, словно ядом. – А ты! – Она погрозила Эльзе пальцем. – Ты, тварь, еще пожалеешь! Ты меня еще припомнишь! Я тебе и твоему хахалю еще покажу, где раки зимуют! Я на вас заявление напишу!

– Всенепременно! – разрешил Никита. – Ты, главное, свали отсюда побыстрее, а то ведь и мы тоже можем заявление написать.

Как у него это получилось?! Как вышло одолеть, переиграть непобедимую Янусю?! Откуда взялись сила, смелость и жизненный опыт? Откуда у него все то, чего так недостает Эльзе?

– Ну, думаю, мы договорились. – Он не спрашивал, он утверждал, насаждал свою собственную непоколебимую волю и при этом гладил Эльзу по плечу.

– Шлюха! Проститутка! – Кричать Януся больше не могла, наверное, закончились силы. – Я всегда знала, что ты покатишься по наклонной! Как волка ни корми, а он все равно в лес смотрит! И ты такая же, скотина ты неблагодарная!

Она еще что-то шипела им вслед, но Никита не позволил Эльзе слушать всю эту мерзость.

– Послезавтра, – сказал, глядя прямо в полные ненависти Янусины глаза. – Послезавтра чтобы вашего духа тут не было!

Это был очень маленький срок для такого большого, огромного даже дела. Выкуривать Янусю из Эльзиной квартиры пришлось больше двух месяцев. Она сопротивлялась, швырялась какими-то документами, грозилась вызвать участкового. Участкового вызвал Никита и пообещал, что Эльза напишет заявление, если Януся с семейством не уберется. Но у них получилось! У них, бывших, никому не нужных детдомовцев, получилось совершить почти невероятное!

И заявление в ЗАГС они отнесли. Это был хмурый сентябрьский понедельник, с самого утра моросил дождь, и хандра эта тут же передалась Эльзе. Хандра и страх. И только Никита ничего не боялся, Никита придумал план и следовал ему неукоснительно. Сделка, которую они заключили, начала обрастать плотью. Плоть эта состояла из кипы документов, каких-то справок и заявлений. Эльза не знала, каких именно, потому что Никита все взял на себя. Как и обещал.

В свою квартиру они въехали в тот самый день, когда их расписали. Это был странный, полный суеты и сюрра день. Странный и в то же время такой обыденный, совершенно не праздничный. Да и кто говорил о празднике? Речь шла о сделке, о взаимовыгодном соглашении. И раз уж так вышло, что брак этот выгоден им обоим, то так тому и быть!

На сделку не нужно наряжаться в фату и подвенечное платье, сделка не предполагает мишуры и глупых, никому не нужных атрибутов. Но Эльза все равно старалась выглядеть красиво. Платье выбрала из тех, что остались после мамы, красивое платье цвета пепельной розы. Оставалось загадкой, как оно вообще сохранилось, почему Януся его не выбросила или не продала. Но платье сохранилось, и Эльза была этому несказанно рада. И волосы свои она не заплела в привычную косу, а уложила в высокую прическу. Такую красивую, с завитушками, почти ретро. И прическа, и завитушки понравились Никите.

– Ух ты! – сказал он и потрогал один из завитков. – Повезло мне с невестой! – И улыбнулся так, что у Эльзы замерло сердце. Сначала замерло, а потом затрепыхалось, и дыхание сбилось, стоило только им с Никитой переступить порог ЗАГСа.

Что там было за порогом, она помнила смутно. Что-то торжественно говорила полная тетенька с начесом, и эхо ее хорошо поставленного голоса билось под сводами зала в унисон с Эльзиным сердцем. И белые розы, подарок Никиты, пахли до одури пронзительно. Зачем он принес на сделку розы? А зачем она надела нарядное платье и уложила волосы? Нереальный день…

– … Попрошу молодых обменяться кольцами!

У них не было колец. Розы еще куда ни шло, но кольца – это уже лишнее. Наверное…

– Ну, с праздничком, Элли! – усмехнулся Никита и надел на безымянный Эльзин палец колечко.

Это было удивительное колечко. Не золотое. Точно не золотое! Может быть, серебряное, с камешком какого-то неописуемого, неуловимого цвета. Он то уходил в зелень, то становился черным, то отливал синевой.

– Извини, пока без бриллиантов! – Никита больше не улыбался, выглядел серьезным и сосредоточенным, словно только сейчас осознал, что они натворили.

А они определенно натворили, потому что тетенька с начесом все тем же хорошо поставленным голосом сказала:

– Объявляю вас мужем и женой! Никита, можете поцеловать Эльзу!