Вращение временной оси

Она ждала меня в предбаннике уже одетая, но с полотенцем и чистым бельем. Затем был ужин: жареная утка и вишневая наливка. Потом я отправился в спальню, помахав Ольге рукой. Вид у нее был удивленно недоумевающий. А чему удивляться то, я ведь не кот. И даже коты не сразу кидаются на кошек… Видно, слишком уж прямолинейно инструктировал ее Прохор. А ведь хороша, голубоглазая красавица…

На другой день, проснувшись в семь утра, я тотчас выбежал во двор и занялся упражнениями на перекладине, затем, наскоро умывшись, приказал оседлать коня, чтоб ехать на озеро и там продолжить свои физические экзерсисы в виде плаванья, ныряния и прочих водных процедур. Яркие летние деньки надо было использовать. Зимой с этим будет сложнее, впрочем, до зимы еще дожить надо.

Вскочив на коня, я увидел Ольгу, которая, ошарашено, смотрела на меня. «Что со мной не так? — подумал я. — Может ее с собой взять?»

— Поедешь со мной не озеро?

— Как? — спросила она.

— Верхом, — ответил я. — Эй, Семен, седлай еще одного коня…

— Я не могу верхом, — обиженно ответила она.

— Она же баба, а не гусар, — смеясь, ответил конюх.

— Ну, ладно, в другой раз, — ответил я и ускакал со двора.

«Какой может быть другой раз, если она не может верхом? — мелькнула у меня мысль. — Коляску что ли для нее закладывать? Да нет, глупо это дворовую девку на озеро катать». Выполнив намеченную программу водных процедур, и убедившись, что вода в озере чистая, а берег с противоположной от дороги стороны, пологий и песчаный, я вернулся в поместье.

Войдя в дом, я нечаянно услышал разговор Ольги с какой-то рыжей и конопатой девицей, лет шестнадцати.

— Ну, расскажи: каков барин? — спрашивала девица. — Страшный?

— Нет, не страшный? — отвечала Ольга.

— Как не страшный, если весь саблями посечен!

— Ну и что, что посечен…

— И не страшно было с ним «это»?

— Что, «это»? — спросила Ольга.

— Ну, то, для чего тебя к нему приставили, — продолжила допрос девица. — Барин-то, красивый?

— Красивый, — вздохнула Ольга. — На озеро меня звал…

— А чего не поехала?

— Я же не могу верхом…

— Так запрыгнула бы к нему в седло.

— Как это?

— Ну, ты и дура!

Тут раздался голос Прохора:

— Марья! А ты что тут делаешь? Почему вернулась?

Я потихоньку вышел, чтоб не мешать разборкам Прохора с Марьей, которая похоже была его дочерью. Сходство то было на лицо или на лице… А ведь у меня началась простая деревенская жизнь, и еще, похоже, я пользуюсь успехом у дворовых девок. Пока пользуюсь чисто умозрительно, но никто не мешает воспользоваться и физически… Однако, это подождет. Надо навестить соседей с дружеским визитом.

Где-то через пару дней, Прохор рассказал мне о местных помещиках, тех, кто жили в своих поместьях, а не в городе. Елисеевы в двадцати верстах от «моего» поместья, небогатые дворяне. Семья большая: двое сыновей, учатся в уездном городе — гимназисты. Две дочери на выданье: семнадцати и двадцати лет. Тут большого приданного ждать не приходится, хотя девицы пригожие и приятные на вид. Это на взгляд Прохора они приятные, я-то еще не видел. А в сорока верстах есть еще одно семейство, Денисовы, тут все иначе: детей всего двое, сын — военный, служит в Санкт-Петербурге. Дочь не столь приятна на вид, но имеет другое достоинство: богатое приданное. Впрочем, девица восемнадцати лет, да с хорошим приданным, на взгляд Прохора, не может быть дурнушкой.

Для начала, мне надо было справить мундир, а поскольку Прохор распотрошил барскую заначку, я отправил его в город приобрести мундир, в соответствии с моим теперешним статусом, подпоручика в отпуске по ранению. Свой внешний вид я привел в соответствие с теперешней модой. Слава богу, что тут было с кого брать пример. В деревне были солдаты, вернувшиеся с наполеоновской войны.

Таким образом, через неделю я готов был появиться в обществе с благородными дамами и господами. Правда, о чем с ними говорить, я совершенно не представлял. С дамами, еще куда ни шло, можно поговорить о литературе: Дюма, Виктор Гюго, Золя, кое-что я знал об этих писателях, правда были ли они известны в то время — вопрос. Зато Пушкин, Лермонтов, Вяземский были известны наверняка. С художниками у меня было сложнее… Нет, художников девятнадцатого века я знал, но вот кто из них творил в начале века сказать не мог. Да и провинциальные дамы, едва ли могли поддержать такую беседу. Тут главное не переборщить со своими познаниями. А вот о чем говорить с благородными господами, совершенно не представлял. Нет! Я совершенно точно знаю, что господа в те времена обсуждали оружие и лошадей. Само собой, о лошадях я знал мало и это еще мягко сказано. Можно было бы покритиковать гладкоствольное кремниевое оружие, да вот беда, нарезное оружие с унитарным патроном было еще неизвестно, хотя работы уже велись.