Врата

После того бунта Калки стал чаще использовать «Стену Огня», и смерть реже настигала химер. Но и векши меньше переходили через Врата, не желая зазря гибнуть в призванном им пламени. Его это не устраивало, зато химеры вздохнули свободнее, да и жители успокоились и вновь стали чтить вождя как самого мудрого и доброго правителя. Оставался ли он таким? Кто знает?

Был ли хорошим правителем Яма? Стоило разобраться, чем Калки и занимался, наблюдая за великаном, возвращающимся от Священного Лотоса. Он уходил, чтобы провести ночь подле дочери, но предусмотрительно возвел преграду вокруг лагеря, дабы химеры не сбежали. Калки мог бы ее разрушить, однако решил дождаться – у него накопились вопросы, а еще тот самый взгляд Ями до сих пор жег ему спину, вырезая на ней по живому имя его последнего нелюбимого сына. Забавно, судьба подарила Яме одну-единственную дочь, и тот всеми правдами и неправдами сумел не только сберечь ее, но привлек на защиту богов, один из которых пожертвовал жизнью ради малышки Мьялиг. Калки не только не уберег ни одного из шестерых, но двоих из них убил собственным огнем. Да, правитель из него получился куда лучший, нежели отец.

– Смотрю, горьки твои думы, даром, тени еще не полезли, – Яма оказался рядом совсем неожиданно, только что шел по водной глади и вот уже высится над Калки.

– Значит, ваши тени – результат вашего горя? – уточнила вынырнувшая из темноты Ями и стала за его спиной.

Яма с любопытством уставился на нее, отчего Калки поспешил уточнить:

– Она тоже воин и может говорить.

– Все женщины могут говорить, – удивился векш. – Разве ваши боги не создали мужчин и женщин равными?

– Боги-то создали, – усмехнулась сестра, – мужчинам это не понравилось. Так что с тенями?

– Обнаружив кровь Брамы на Священном Лотосе, Сарасвати осознала, что он мертв, и из ее горьких слез родились тени. Я думал, если верну в Авекшу душу и тело побратима, она успокоится, и в наш мир вернется радость. После столкновения двух рек я собрал лучших своих Охотников и повел на поиски Брамы, но воды, ушедшие из нашего мира, преградили путь. Охотники остались, чтобы как спадет вода пройти дальше, я же решил разведать окрестности, чувствуя след от пролитой золотой крови, но быстро заплутал из-за яркости вашей реки и решил вернуться к Охотникам. И здесь опоздал, как и на пути к Священному Лотосу, когда спешил укрыть дочь от чужих вод. Псы почувствовали на одном из ваших мальчиков кровь Брамы и сорвались с поводков.

– Ложь! – Калки подскочил со своего места и ухватил великана за ворот безрукавки, заставляя склонить голову. – Нишанту не исполнилось и четырнадцати! Он был обычным ребенком и не мог!..

Руку перехватил Виджай и настойчиво потянул назад.

– Не надо. Он не врет. Нишант испачкался о мою одежду, что я не успел сжечь, когда вернулся с раненой Ями в верхний город.

– При чем тут кровь Ями! – Калки неохотно разжал пальцы и обернулся к побратиму.

Виджай выглядел бесконечно печальным, но решительно настроенным.

– Это была чужая кровь. Золотая. – Тут уже напряглись все, и Ями нерешительно протянула руку к мужу, но он оставил ее без внимания, продолжая говорить. – Я волновался за жену, потому пошел за ней и успел ко второй волне, оказавшейся огромной, настолько огромной, что грозила смыть не только нас двоих, но и весь Ти Нагарам. Тогда огненным трезубцем я разбил волну и не обратил внимание на окатившее нас золото – не до того было. Да и кто бы знал, что бывает золотая кровь? Если бы мы не прошли за Врата, никогда бы и не узнал… Так что да, получается, я убил их бога.

– Из-за тебя, – прорычал Калки, чувствуя, как внутри закипает Изначальное Пламя. – Из-за тебя погиб Нишат! Ты убил не их бога – ты убил моих детей!

– Троих из них – да, но последний только на твоей совести.

Правую ладонь заполнил сгусток огня, но и Виджай был готов защититься и ответить на удар, которого не случилось. Между ними встала Ями, накрыв обоих водными щитами.

– Хватит! – закричала она, но в голосе отчетливо слышались слезы. – Во имя Кирана остановитесь!

Виджай первым опустил руки и понуро уставился себе под ноги. Ярость Калки была неумолима, а имя сына – всего лишь пустым звуком, но он не желал выглядеть идиотом в глазах чужака, потому заставил себя отпустить Изначальное Пламя. Яму, в свою очередь, они не интересовали, все внимание векша привлекала лишь Ями. Казалось, он начнет расспрашивать про убитого бога и просить или требовать помощи в его поисках, но векш умел удивлять.

– Кто такой Киран?

Взгляды Ями и Виджая метнулись к Калки, и сестра, вздохнув, ответила:

– Мой племянник и его сын… Он… Киран умирает, и наши с Виджаем целительские способности не могут одолеть эту напасть.