Врата Аида

А вот в доме, который был обставлен так, как этот, работать ей еще не приходилось. Приходя сюда каждый день, она в первую очередь оказывалась в комнате, называвшейся фойе. Высокой, в два этажа. И люстры такой, что висела здесь, она нигде больше не видела. Мистер Джимсон говорил, что она, мол, эта люстра, какого-то Людовика, французского короля. И сделана из горного хрусталя. А еще люди на портретах в золоченых рамах. Все в мехах, и мехов этих на каждом побольше, чем на каком-нибудь черном медведе. Так ведь они русские, а в России вроде бы холодно. Аткинс устраивало, что большая часть этих русских портретов содержалась в маленьком домике во дворе, на даче, как называл ее мистер Джимсон. Никаких кукол, только картины и всякие штучки с камнями.

В стеклянных шкафчиках по другую сторону фойе полным-полно фарфора. Как можно есть с тарелок, расписанных всеми этими цветами? Ширли не знала. А еще не понять, чистые они или нет, даже когда помоешь.

Мистер Джимсон только посмеялся, когда она сказала ему об этом. Но он много над чем смеялся. И не презрительно, как некоторые — что ты, мол, несешь, тупая негритоска, — а добродушно, как будто им обоим нравились одни и те же шутки. Да, они частенько вместе смеялись. Ширли не всегда понимала, что он имеет в виду, но все равно повеселилась. Мистеру Джимсону было приятно, когда она смеялась. Когда у нее болел кто-то из детей или появлялись проблемы в школе, он всегда относился к этому с пониманием. Растить троих без отца — дело нелегкое. И это мистер Джимсон тоже понимал.

Она вздохнула и смахнула слезинку с пухлой щеки.

Мистер Джимсон.

Погиб под машиной два дня назад. Просто сошел с тротуара. Водителя так и не нашли. Эти вашингтонские копы и собственную ширинку, если не приспичит, не всегда найдут.

А тот новенький, с каким-то русским именем, выглядит чудно, как будто со страниц комикса сошел: здоровенный, голова бритая. Откуда-то издалека. Почти ни с кем не разговаривает и такой нервный. Вчера чуть из штанов не выпрыгнул, когда Ширли подошла спросить, нельзя ли уйти на несколько минут раньше. А стоял вон там, у окна. Смотрел на розовый сад. Наверное, думал про то совещание, что здесь будет. Совещание… И народу будет немало — тридцать стульев вокруг инкрустированного мрамором стола приказано поставить.

Надо бы пропылесосить ковер, а перед началом еще разок протереть пыль. Что за совещание, про то Ширли не ведала, но знала, что будет сам президент. Не хватало только, чтобы президент подумал, мол, какая она неряха, эта Ширли Аткинс. Нет, нет, сэр.

А еще эти люди в розовом саду. Что-то там копают. Судя по разговору, русские. Наверное, так и надо, ведь в доме столько всего русского. Надо бы присмотреть за ними, чтобы не таскали грязь в ее дом. Странно только, что копают они зимой, когда сажать ничего нельзя. Вроде бы кто-то из тех, что будут на совещании, хотят что-то свое посадить. Зачем? Розы и сами по себе хороши.

Глава 45

Байя

Мария потянула Питерса за рубашку.

— Сюда.

Он с трудом услышал ее из-за грохота падающих камней.

— Уверена?

— Ты же сам сказал, что наши шансы — пятьдесят на пятьдесят. Моя ставка такая — двигаться туда, откуда идет воздух.

И действительно, пылинки не просто висели в воздухе, но кружились и вихрились, увлекаемые общим потоком, воздушной рекой, идущей наружу из какого-то отверстия. Но какого? Здесь ведь могли быть и шахты. В которые лучше не попадать.

Такой вот расклад.

Они двинулись по туннелю — впереди Мария, за ней, не теряя контакта друг с другом, Джейсон и Эдриан. Останавливались только по необходимости, когда сверху падали особенно большие камни. Никто ничего не говорил — глотать пыль никому не хотелось. Джейсон даже не выругался, когда ударился голенью об острый выступ.

Разносившееся внизу эхо мешало определить, где именно стреляют. Впрочем, через какое-то время стрельба прекратилась. Скорее всего, у них кончились патроны.

Или они поняли, что надо выбираться, пока здесь все не обвалилось.

Джейсон прислушался, но в таком грохоте можно было услышать разве что топот копыт проносящегося табуна.

Пыль становилась все светлее, и от света уже резало глаза. Он прищурился и вдруг ощутил на лице мягкий, теплый ветерок. Дышать сразу стало легче. Темный туннель кончился, и перед ним лежал залив, по голубой поверхности которого прыгали золотистые пылинки солнечного света.

Питерс стер рукавом слои осевшей на лицо грязи и полной грудью вдохнул чистый, солоноватый воздух. Мария бессильно опустилась на камень, как будто ее спина и ноги превратились вдруг в вареные макароны. Эдриан припал к бутылке с водой.

— Эй, пошли. Нам нельзя здесь оставаться. Кто бы отсюда ни вышел, рассчитывать на их дружелюбие не приходится.

Мария с неохотой поднялась.

— Насколько я понимаю, первая группа, в противогазах, это те же люди, что пытались убить нас на Сицилии и Сардинии. Экотеррористы. Но вторая?..

Эдриан кивком указал на стоящие внизу черные «Лянчи».

— Похоже на полицейских.

— Вполне возможно, — согласился Джейсон. — Они каким-то образом узнали, что мы здесь, и пожаловали сюда.