Врата джихада

В один из дней, точнее, вечеров Ксан возвращался домой.Дорогу, что вела к его вилле, муниципальные власти уже боль­ше месяца приводили в порядок. Она была вся в рытвинах,на скорую руку засыпанных гравием. Мелкие камешки так и летели из под колес. Поэтому, когда что-то пробило ветровое стекло и, просвистев мимо виска Ксана, стукнулось о стенку салона, он поначалу не сомневался, что это камень. Однако,приехав домой и обследовав машину, обнаружил, что иско­мый предмет — пуля.

— Я прикинул, что и как, — сказал Ксан, очищая тарелку от мясного рагу, — надо же было понять, кому могло понадо­биться стрелять в меня. Первая моя догадка, что дело тут не обошлось без «Аль-Халидии». Это была такая компания, за­нимавшаяся разными махинациями. Я подозревал ее в кон­трабанде редкоземельных металлов, в частности, бериллия,из которого изготавливают нейтронные отражатели. Это важ­ный элемент в ядерном взрывном устройстве, позволяющий существенно уменьшить его вес, сделать бомбу в чемоданчи­ке. Именно это требовалось талибам и аль-кайдовцам.

— Сам понимаешь, — Ксан доверительно усмехнулся, —отслеживая связи «Аль-Халидии» можно было запросто сло­мать себе шею. Допустим, где-то я засветился. Ну и ребята решили меня убрать.

—    А вторая?

—    Что «вторая»? — пробубнил Ксан с набитым ртом.

—    Ну, вторая догадка.

—А, она тоже имела право на существование. Просто я подставился под пулю одного из охотников на кабанов. Я же говорил, их в округе была тьма-тьмущая. Эти крестьяне и люмпены стреляли как сапожники.

—    То есть ничего страшного, — пробормотал я.

—    Как сказать. Даже если это было не покушение, и цели­ли не в меня, это был своего рода знак. Предупреждение. Раз­ведчик обязан чутко улавливать любые мелочи, нюансы, через которые судьба доносит до нас свои планы. Нельзя пренебре­гать ее знаками, даже когда они материализуются в виде бре­довых меморандумов и телеграмм сумасшедшей новозеландки.

—    Добрых и дурных знаков не бывает, — со значением про­цитировал я. — Судьба не предупреждает о том, что должно случиться. Для этого она слишком умна или слишком же­стока.

Ксан вздернул брови и посмотрел на меня если не с ува­жением, то с изумлением, это уж наверняка.

—    Оскар Уайльд, — скромно пояснил я.

—    Теперь я вижу, старина, что ты настоящий пенсионер! —хохотнул Ксан. — О хлебе насущном думать не надо, сидишь целыми днями дома и классиков зубришь.

Я обиделся и покраснел.

—    По-моему, хорошее высказывание.

—    Что с того, что хорошее. Пусть хорошее, но неверное.Знаки есть и судьба предупреждает. Это я знаю точно, пото­му что тогда сам не внял ее голосу. Надо было уехать, хоть на время, переждать.

—     Почему же ты не уехал?

—     Любовь. Чувство, способное смешать все карты. «Пла­мя, которое сжигает все вокруг». Это сказал шейх Руми, один из известнейших суфиев. Раз уж ты заговорил цитатами.

—     Банально.

—     В нашей жизни все банально, и этот пример подтвержда­ет общее правило. Нельзя давать волю эмоциям. Когда выби­раешь такую профессию. На урду это означает: Господь лысому не дает ногти, или — у лысо­го ногти не вырастут. Смысл такой если Всевышний обделил тебя чем-то, не рассчитывай, что сможешь обрести это сам.

Ксан считал, что в личной жизни ему не повезло. После неудачного брака он так и не обзавелся семьей, детьми, лю­бимой женщиной. Однажды закрутил роман. Случилось это во время его командировки в одной из восточноевропейских стран. Оба, как говорится, потеряли голову, однако у Ирины имелись муж и дочка, и ей не хватало смелости разрушить се­мью. Так прошел год, потом второй. Ксану надоело в ответ на свои просьбы слышать избитую фразу: The answer is no, but keep trying^[12]. Жить в ожидании телефонных звонков. Конеч­но, она его любила. Что с того?

Командировка заканчивалась, становилось ясно: скоро начнется другая жизнь. Ксан стал ухаживать за другой, на­клюнулся матримониальный вариант. Накануне свадьбы на­значил Ирине встречу в одном из баров. Та пришла радост­ная, возбужденная. Не дав ей рта раскрыть, грубо брякнул: де­скать, женюсь. У Ирины кровь отхлынула от лица. Она схва­тилась за голову, несколько минут сидела молча. Потом, по­шатываясь, встала. Ксан чувствовал себя препаскудно, но что он мог? Любые слова только продлили бы мучение.

С тех пор они виделись всего лишь раз. Произошло это спустя восемь дней, в городском парке. Она исхудала, говорила монотонно, бесцветно. Когда Ксан сообщал ей о своей свадьбе, она тоже хотела ему кое-что сказать. Давно собира­лась, боялась, что не получится, она хотела преподнести сюр­приз, предвкушала, как он обрадуется, когда она объявит, что все же готова уйти к нему.Что может быть лучше неожидан­ного исполнения желаний! Была еще новость: она ждала ре­бенка, была уверена, что это мальчик и даже придумала ему имя — такое же, как у отца.