Врата Изгнанников

— Лио, ты охотишься на этого кел, преследуешь его и что он будет делать? Ты хочешь сбросить его: теперь собственные вассалы должны засомневаться в его силе; ты хочешь испугать его — ты всегда бьешь слишком сильно, лио, — послушай меня: ты не знаешь жалости к врагам. Ты не даешь им выбора, и, пока они не подозревают о тебе, это работает хорошо — но и на поле боя ты полагаешься на грубую силу, ни капли мягкости. Ты из тех лордов, которые тратят жизни не считая — прости меня за правду. — Сердце сильно билось и он глядел в ее глаза, сам ужасаясь грубой силе слов, которые только что сказал. Быть может он еще не полностью проснулся, поэтому не запинаясь смог высказать все это, а мирный рассвет вернул ей спокойствие, и она не перебивая выслушала его. — Если бы у нас была армия, я никогда бы не стал спорить: ты сказала идти против любого врага, мой долг — сделать это и верить, что для этого есть причина. Но у тебя нет армии. У тебя есть только один человек. И этот человек, лио, пока дышит, должен защищать тебе спину, и он будет делать это. Но он только человек, один, всегда один и тот же, и, когда-нибудь, если ничего не изменится, ты потеряешь его, потому что он умрет прежде, чем разрешит умереть тебе.

Лицо Моргейн помрачнело. Глаза метали молнии. — Я сама могу защитить свою спину. И, чума тебя побери, мне не нужны дураки, готовые убить себя, я достаточно встречала их на своем пути—

— Я говорю о твоей спине.

Она тяжело дышала. Он тоже. — А я говорю о дураках, — сказала она. — Типа Брона. Чи. Особенно Арундена. — Такой ее видели враги. Она задумалась, надолго, и только потом повернулась к нему. — Десять тысяч людей в Айрене, которые встали не там, где я сказала им стоять, нет, они решили, что должны идти передо мной, потому что я женщина и их проклятая гордость заставила их хладнокровно сделать то, что никакой лорд не мог приказать им делать — броситься в широко открытые ворота…

— Это то, что ты делаешь сейчас. То, против чего я протестую, лио. Ты понимаешь это?

В ее глазах появилось потрясение, испуг, гнев, она покачала головой. — Ты…

— Я говорю тебе, что ты не права. Я не часто так делаю. Но ты не хочешь слушать меня, потому что считаешь, что я хочу чего-то другого, чем ты. Но я слишком люблю тебя: я знаю не настолько много, чтобы понять почему ты делаешь то или это, но готов поставить душу в залог, что ты права; я поклялся идти до конца, с тобой или без тебя, лио, и, если это правда, то выслушай меня, прими мой совет, ведь ты не считаешь меня законченным дураком?

— Я слушаю, — сказала она другим, более мягким голосом.

— Будь ветром. Не заставляй нашего врага бояться. Если он услышит доклады о том, что случилось на юг отсюда, он воспользуется всей своей силой. Он пошлет людей на поиски. У него есть десять тысяч всяких возможностей, и это еще не все. Он не побежит при первых слухах о войне. Наоборот, он первым нападет на нас. А мы станем ветром, и найдем его в его собственном логове.

— Так легко. Вот ты — ты сумел отомстить Маай?

Небеса! ее язычек острее, чем меч.

— Нет, — достаточно спокойно сказал он. Это тактика. Лорд в Небесах, она умеет только атаковать, никогда не защищается, даже со мной. — Нет, не сумел. Но я был один. И они не поймали меня. Но если бы я решил взять жизнь Маай-лорда, своего отца, я бы взял ее. Или ты сомневаешься?

Она задумалась над его словами, между бровями опять появилась озабоченная линия.

— Лио, они вокруг нас. Они наблюдают за дорогой. Нам не нужен шум, и я не думаю — и не верю — что когда слух о нас добежит до этого кел-лорда, он пуститься бежать с поджатым хвостом. Нет. Если он действительно обладает силой, он скорее всего ударит первым по своим собственным людям, чтобы избавиться от всех нелояльных ему, и только потом подумает о нас. А когда он узнает, что нас только двое—

— Он использует ворота, как оружие. Вот то, с чем нам придется столкнуться, если он успеет собрать все свои силы. Он использует все, что у него есть.

— Он может использовать его и сейчас, пока мы идем к нему. Мы не знаем дороги, и не можем передвигаться достаточно быстро. И нас могут выследить. Поэтому лучше всего дать действовать ему самому. А потом мы вернемся.

Она глубоко вздохнула, Подменыш скользнул между коленей, руки сжали дужки гарды, выполненные в виде рук дракона, голова оперлась на рукоятку.

Долго, очень долго она не шевелилась — думала, думала и еще раз думала.

И он сидел не шевелясь, локти на коленях, подбородок на руках, спрашивая себя, куда заведут ее мысли, из какого укромного уголка она наконец сообщит о своем решении, опрокинет все его соображения, и расскажет ему о новых и ужасных вещах.

И тут она подняла голову. — Да, — сказала она. — Но мы ужасно рискуем, Вейни.

Как всегда, он использовал аргумент как оружие при обучении — одно движение, потом следующее и следующее, в надежде, что один из ударов попадет: но только сейчас он услышал то, что она сказала, и понял, что она согласилась с ним.