Врата Лилит (Проклятие Художника)

— А-а-а! Наверное, это был не очень хороший человек, если вы так испугались, хи-хи! Кстати, а мы не знакомы! Меня зовут Снежана, Снежана Бельская, — немножко фамильярно протянула она свою ручку Ганину, при этом обворожительно улыбнувшись. — Я веду репортажи про культуру, искусство, неординарных людей и всё такое прочее. Мечтаю организовать свое ток-шоу, между прочим… А вы — тот самый таинственный Ганин, о котором уже неделю трубит весь город, скрывающийся от общественного внимания в лесу?! — и снова мелодично рассмеялась.

Ганин покраснел, но не стал говорить, что его убежище было гораздо хуже, чем лес.

— У вас, у вас… такие чудные… веснушки… — прошептал он. — Они Вам так к лицу!

Снежана с интересом стрельнула глазками в Ганина и сказала:

— Первый раз в жизни кто-то восторгается моими веснушками, ха-ха! А в школе у меня из-за них чуть комплекс неполноценности не выработался…

— Ну и зря! — ответил Ганин. — Веснушки происходят от слова «весна», а «весна» — это жизнь! Матово-белая кожа из-за тонального крема, который идеализирует лицо, делает его похожим на лицо призрака, восковой фигуры, куклы! Наличие изъяна, неровности — вот то, что делает человека человеком, а чересчур ровные и идеальные линии могут быть только на похоронных масках, которыми древние закрывали лица своих мертвецов! — выпалил речетативом Ганин свой экспромт — и тут же покраснел.

Снежана покраснела тоже и её веснушки стали от этого ещё более яркими. Некоторое время она молчала, не зная, что и сказать. Снежана явно не привыкла к такого рода странным умозаключениям — мир журналистов гораздо проще мира деятелей искусства и науки… Но, быстро взяв себя под контроль и лукаво улыбнувшись, она подмигнула Ганину и весело сказала:

— Вот об этом и многом другом вы мне и расскажете в эксклюзивном интервью для телеканала «2+2»! Идет?

Ганин выпалил:

— А без интервью — нельзя говорить?

— Можно, но только после интервью! Порядок?

— Договорились!

— А ну, Виталя, — повернувшись куда-то вглубь галереи, деловито положив руки на талию, крикнула Снежана, — выбирайся-ка из подполья, да побыстрее, пока конкуренты не прибежали! Это интервью должно быть только у нашего канала!..

Ганин неловко чувствовал себя под прицелом камеры, да ещё и прожектор ярко бил в лицо, но глаза Снежаны — такие веселые, такие энергичные, наполненные жизнью, оптимизмом и напористостью, свойственной всем настоящим тележурналистам — придавали ему сил. Когда Ганин начинал смущаться, она шутками и прибаутками заставляла его смеяться и возвращала уверенность в себе, когда он начинал теряться, она сама ловко наводила его на нужные ответы и вообще — Ганин был просто в восторге от неё.

Все время интервью он не отрывал глаз от такого знакомого ему лица — сколько раз он видел его на портрете, во снах, в мечтаниях, в грезах… Но теперь, когда это лицо появилось перед ним, это было одновременно и то, и не то лицо… Вроде бы те же фиалковые глаза, но на картине они были глубокими как бездна, опасными как море, а у Снежаны — игривые, веселые, озорные, как глаза соседского мальчишки из его детства! Вроде бы то же солнцевидное личико, но на картине оно — стерильное, идеально правильное, мертвое, как прекрасная маска из античного театра, а у неё — конопатое, улыбающееся, живое, веселое, с четко обозначенными ямочками на щечках. Вроде бы и фигура та же, но на картине — статичная, как античная статуя классического периода, застывшая во времени и пространстве, а тут — живая, подвижная, в вечном броуновском движении… Ганин даже поймал себя на мысли, что теперь, когда он увидел оригинал своего портрета, он теперь уже не сможет так восторгаться его несовершенной копией. Он будет любить только эту, живую, настоящую, девушку — с тенью, веснушками, щербинкой в зубах, ямочками и еле заметными волосиками-морщинками у уголков глаз и губ, какие бывают у всех людей, которые очень много смеются…

— … Ну, вот и все, Алексей Юрьевич, большое вам спасибо за интервью! — лукаво подмигнула Ганину Снежана.

— И это всё? — не смог скрыть разочарования Ганин. — А как же «после»…

— А «после» будет «после» — рассмеялась Снежана. — У вас же банкет и пресс-конференция и много что ещё… Вот моя визитка! Для «после»…

— А я хочу, чтобы на банкете вы… — ой, можно на «ты»? — ты была со мной!

— Слыхал, Виталь? — покатилась со смеху девушка, хлопая по плечу оператора, деловито снимающего камеру со штатива. — Представляешь меня в штанах и бейсболке на обеде у губернатора, а? Бьюсь об заклад, Верка из «Светской хроники» сделает себе рейтинг на скандале! Представляю заголовок: «Белая Кобыла в посудной лавке, или как Снежана Бельская пытается пролезть в высший свет!», а-ха-ха!

— А че, круто! — щелкая жвачкой, весело ответил смазливый парень с серьгой в ухе и черной курчавой шевелюрой. — Может, мужика там себе богатого снимешь, всю жизнь на Багамах загорать будешь, а я к тебе в гости буду ездить, в отпуска!

— Ну что ты… А я серьёзно… Ну с кем там ещё общаться, на банкете-то?..

— На банкете, Леш — мы ж на «ты», правда? — не общаются, на банкете бизнес делают.