Врата Мёртвого Дома

– Доклад, – сухо потребовал Лев.

Четыре бледных лица обернулось в его сторону, и затем один из них произнес:

– Картина нисколько не меняется, сэр. Мы объехали около трех лиг, и на всем этом расстоянии одни только трупы... Тысячи трупов.

Гебориец тронул поводья, подъехал к ближайшему дереву и склонился над распятым телом.

Ша'ика помолчала в течение нескольких минут; затем, решив не оборачиваться, она произнесла:

– А где же твоя армия, Дон Корболо?

– Остановилась лагерем в непосредственной близости от города.

– Значит, вам не удалось взять Арен.

– Да, провидица, не удалось.

– А что же адъюнкт Тавори?

– Флот достиг залива, провидица.

«Что же заставило тебя, сестрица, совершить такой подвиг?»

– Войска верховного кулака Пормквала, – произнес Дон Корболо, чей голос выдавал лживость его слов, – капитулировали по причине наличия в них всего нескольких дураков. И то, что раньше было главной силой Малазанской империи, превратилось в ее слабость: беспрекословное подчинение солдат своему командованию. Кроме того, империя потеряла величайшего лидера...

– Неужели Колтайн мертв? – спросила девушка, наконец-то обернувшись к лицу своего собеседника.

– Да, он был последним, провидица, – заявил изменник-кулак. – Новый адъюнкт до сих пор этого не знает, но ее можно понять – в конце концов, она же произошла из знати... Кто будет ждать ее в Арене? Кто поможет дельным советом? Седьмые и армия Пормквала ушли в небытие. Тавори, конечно, имеет армию новобранцев, однако наши мастера своего дела в три раза превосходят их по численности. Императрица сошла с ума, провидица, если решила, что развязывание нового Дня Чистой Крови поможет ей вновь завоевать Семь Городов.

Ша'ика отвернулась и посмотрела вдаль по Аренскому пути.

– Отзывай свою армию, Дон Корболо. Соединяйся с моими войсками здесь.

– Провидица?

– Апокалипсис должен иметь только одного командира. Делай, как я сказала.

«Тишина вновь начала рассказывать свою историю».

– Конечно, провидица, – в конце концов выдавил из себя кулак-изменник.

– Лев! – позвала она.

– Провидица?

– Отдай приказ своим людям встать лагерем вокруг нас и приступить к погребению всех этих людей.

Дон Корболо прочистил горло.

– И что ты намереваешься делать, когда мы перегруппируемся?

«Делать?»

– Мы встретимся с Тавори – место и время я назначу ей сама, – помедлив, девушка произнесла: – А затем мы отправимся в Рараку.

Ша'ика проигнорировала крики удивления и испуга, она не обратила внимания на них даже тогда, когда вопросы перешли в требования. «Рараку – сердце моей вновь обретенной силы. Мне нужны ее объятья... если мне суждено победить страх в отношении своей сестры. О, богиня, веди меня сейчас...»

Протесты, на которые не последовало ни одного ответа, медленно утихли. Поднялся ветер, начав завывать сквозь врата за спиной.

Внезапно до них донесся голос Геборийца:

– Кто это? Я ничего не вижу и не чувствую: кто этот человек?

Тучный священник, облаченный в шелковые одеяния, произнес:

– Это старик, у которого нет руки. Солдат – не более того. Один из десяти тысяч.

– Вы... Неужели вы... – Гебориец медленно обернулся, его глаза молочного цвета ярко блестели. – Вы слышите смех бога? Хоть кто-нибудь слышит смех бога?

Джистальский священник тряхнул головой.

– Увы, здесь только лишь вой ветра.

Ша'ика нахмурилась, взглянув на Геборийца. Внезапно он показался... таким маленьким.

Через мгновение она развернула лошадь.

– Время двигаться. Каждый из вас получил свой приказ.

Гебориец остался последним. Он беспомощно сидел на своей лошади, уставившись на труп... И ничего не чувствовал. В голове старика бешеный смех никак не мог прекратиться, он постепенно улетал вместе с ветром через Аренские врата за спиной.

«Что означает моя слепота? Неужели это ты, Фенир, решил меня сделать совсем беспомощным? Или это ты, незнакомец с зеленоватой кожей, который погрузил меня в тишину? Неужели это жестокая шутка рассматривается вами как некоторая разновидность милосердия?

Посмотри, во что превратился твой своенравный сын, Фенир. Знай, что больше всего на свете я хочу сейчас домой.

Хочу попасть домой».

Командир Блистиг стоял на парапете и смотрел, как адъюнкт со своей свитой медленно поднимается по известняковым ступеням дворцовых врат, располагающихся прямо перед ними. Женщина не была столь старой, как он привык себе ее представлять, однако даже на таком большом расстоянии от нее веяло непоколебимой волей и энергией. Бок о бок с ней шла совсем молодая привлекательная девушка – по слухам, помощница и любовница Тавори, однако Блистиг никак не мог вспомнить ее имя. С противоположного фланга от адъюнкта шествовал капитан из ее домашней семейной гвардии по имени Гимлет. Он не был похож на ветерана, и хоть это немного утешало Блистига.

Прибыл капитан Кенеб.

– Оправдались наши самые худшие ожидания, командир. Блистиг нахмурился, а затем вздохнул. Судовая команда обугленного корабля пропала через несколько минут после причаливания и полной разгрузки Седьмых, бывших под руководством Колтайна. Командир гарнизона хотел, чтобы они присутствовали на прибытии адъюнкта, поскольку предполагал, что у