Врата небес

— Надо же, — наконец сказала она. — И чего же ты ждешь от меня?

— Объяснения или удара, — помедлив, ответил он. — Или скажи мне, что ты убила ее, или… ударь первой, пока я не сделал этого.

«Да?»

«Нет! Жди!»

— Значит, ты хочешь услышать ответ… — многообещающе улыбнулась она. — Тогда слушай его, слушай внимательно, и будь готов понять то, что услышишь. — Она шагнула назад, усаживаясь на трон, и с яркой насмешкой на бледном лице, отчетливо и громко, с вложенной в голос яростной силой произнесла: — На колени, Даниэль. На колени!

Юноша содрогнулся, словно получив страшный, болезненный и неожиданный удар, зашатался, но устоял, выбросил вперед руку, от движения которой принцесса застыла, судорожно вздохнув, — и в глазах его блеснула яркая, гневная горечь, за которой плескалась невидимая никем в этом зале Тьма.

— Зачем тебе это нужно, Катарина, зачем?! — воскликнул он. — Или я и так не был перед тобой на коленях всегда?

Потрясение отразилось на лице Катарины дель Грасси, ее тело сотрясла неудержимая стремительная дрожь. Она вскочила с трона, сжимая руки, и в глазах ее загорелось бешенство существа, до этого момента не терпевшего поражений никогда.

— Стоять: — крикнула она уже двинувшимся телохранителям. Те застыли, не спуская с нее глаз.

Мгновение спустя что-то словно толкнуло принцессу изнутри. Она вздрогнула всем телом, опустила голову и спряталась за длинными темными прядями волос, убранных в прическу, но спереди ниспадающих аккуратной волной.

В зале снова наступила тишина. Телохранители обменялись взглядами и знаками, означающими, что согласно приказу Лагера они атакуют, не дожидаясь знака инфанты. Но пока что стояли, замерев: они слишком боялись ошибиться.

Даниэль стоял, с трудом дыша, еще не вполне оправившись после нанесенного удара, но выдержавший Силу принцессы, повелевающую ему, и сам едва начинающий понимать, какая власть была только что обращена против него.

Принцесса выпрямилась и посмотрела в его глаза.

— Даниэль… — Ее живое лицо сделалось до боли знакомым, едва заметно искаженным чем-то, что раньше он считал Любовью; в ее взгляде сплелись изумленное восхищение и угасающая боль. — Я хочу, чтобы ты понял… — Принцесса искала и мучительно не могла найти подходящих слов, и Нож, и Даниэль поняли это, в то время как остальные всматривались в нее, ожидая любого из установленных сигналов.

— Даниэль, — внезапно став непроницаемой снова, принцесса тряхнула головой, будто отгоняя навязчивую мысль, и ответила голосом, полным уверенной, непоколебимой скуки, — разумеется, это я убила и твоего отца, и твою мать, и сейчас прикажу убить тебя.

Тишина сделалась ослепительной.

«Сейчас он ударит».

«Живым, Нож, я хочу живым!..»

Убийца стоял у него за спиной и был готов атаковать в любой момент; но Тьма, пришедшая в тронный зал, была быстрее самого быстрого клинка. Она взметнулась вокруг Даниэля, скрывая его, и неуловимо быстрый удар основанием кинжала — на оглушение — ушел в пустоту.

Даниэль, не осознавая, что уже скрыт, в этот момент все вложил в один отчаянный, яростный рывок — но не вперед, к Катарине, а в сторону, слетая с тронного возвышения на пол и тут же вскакивая, не обращая внимания на пронзившую ноги боль, бросаясь к окну.

Нож, различающий впереди себя прозрачную, едва видимую тень, метнулся вперед и настиг его, когда он поднялся и бросился прямо на разноцветное стекло; Катарина, сообразившая, что собирается делать Даниэль, выкрикнула стремительное заклинание, которое на краткое время должно было сделать и без того крепкое стекло нерушимым, как камень, и тем самым помешать Даниэлю бежать.

Тьма поняла это. Она выпрямила руки Даниэля и заставила его ударить кинжалом прямо в разноцветный узор.

Осколки брызнули во все стороны; Нож успел полоснуть Даниэля лезвием по спине, когда тот вплывал в разверзающуюся за окном высоту, — и только.

Катарина, бледная, но решительная и собранная, вскочила с трона и замерла, вслушиваясь в звучание окружающего Дворец эфира; она почувствовала краткое слово Даниэля, которым тот активировал заклятие полета на своем кольце, и, жестом приказав телохранителям замереть, бессильно стиснула руки, чувствуя, как юноша растворяется в ночной темноте и как одно за другим все природные и магические чувства перестают показывать его.

— Догнать его? — спросил Нож.

«Как ты сможешь его найти?! Ну, черт с тобой, чувствительный мой, попробуй!» — махнув рукой, Катарина торопливым заклинанием восстановила разбитое узорное окно и твердо решила, что как только она станет императрицей, все стекла Дворца будут разрушаться лишь по ее приказу. И стены тоже.

Затем она привела в порядок себя и, глубоко вздохнув, успокаиваясь, сказала, усаживаясь на трон:

— Спокойнее, ребята. Что было, то прошло. Больше он нас не побеспокоит… Так, Лагер, минуты через две пускай герольдов. Пора уже, пора…

Далее она поднесла к лицу кольцо и тихим голосом начала отдавать краткие решительные приказы, перепроверяя, как были выполнены все предыдущие.