Врата огня

Был еще один, третий, внештатный боец, еще один доб­роволец кроме Сферея и чалой собаки по кличке Стикс. Это был эмпор, милетский торговец и ремесленник по имени Элефантин, на чью сломанную повозку союзническая колонна наткнулась во время перехода через Дориду за день до прибытия к Воротам. Этот человек, несмотря на свои неудачи в пути, сохранял самое веселое расположение духа и делил свой обед, состоящий из одних зеленых яблок, со своим хромым ослом. На передке его повозки возвышался написанный от руки плакат, в котором говорилось о раду­шии Элефантина и желании услужить покупателю. Ремес­ленник намеревался объявить: «Лучшие услуги только для тебя, мой друг». Однако рисовальщик перепутал несколько букв в словах, и вместо «друг» – «филос» – его рука на­чертала «фимос» – этим словом дорийцы пользуются для обозначения крайней плоти на мужском половом члене. И потому лозунг на повозке провозглашал примерно сле­дующее: «Лучшие услуги только для тебя, моя крайняя плоть».

Такая блестящая поэзия мгновенно принесла Элефантину славу. Несколько оруженосцев отделились от колон­ны, чтобы помочь ему, и за эту любезность торговец выра­зил им свою глубочайшую благодарность.

– И куда же, если можно спросить, направляется это великолепное войско?

– Умирать за Элладу,– ответил кто-то. – Как восхитительно!

К полуночи ремесленник появился в лагере, проследовав за колонной всю дорогу до Ворот. Его встретили с энтузи­азмом. Его специальность имела отношение к металлу, и в этом, как он сам заявил, ему нет равных. Он десятки лет затачивал крестьянские косы и домашние ножи и топоры. Он знал, как выправить самую искорёженную лопату, и клялся, что готов послужить на пользу войску – просто из благодарности за доброту, проявленную к нему по дороге.

Этот человек употреблял одно выражение, которым при­правлял беседу, когда хотел что-то выделить.

– Тут очнись! – говорил он, но с его ионийским ак­центом получалось «Тут очись».

Эту фразу сразу же и с крайним весельем подхватило все войско.

– Снова сыр с луком, тут очись!

– Муштровка дважды в день, тут очись!

Один из двух Леонов из эномотии Диэнека, Ослиный Член, на следующее утро орал на торговца, демонстрируя перед его заспанными глазами чудовищную эрекцию:

– Это называется фимос, тут очись!

Ремесленник стал для войска чем-то вроде талисмана. Его с радостью встречали у каждого костра, его компанию любили и молодежь, и ветераны, он прослыл хорошим рас­сказчиком и славным малым, шутником и доброжелательным товарищем.

Теперь, после побоища первого дня, торговец сам себя назначил еще и внештатным утешителем и исповедником для молодых воинов, с которыми за последние дни сбли­зился теснее, чем с сыновьями. Всю ночь он провел среди раненых, принося им вино, воду и утешение. Свою обычную живость он умудрился удвоить и развлекал калек грубоватыми повествованиями о своих путешествиях и злоключениях, о том, как соблазнял домохозяек, о том, как его грабили и били на дороге. Он, подобно другим, вооружился брошенным оружием и на следующий день собирался встать в строй на место павших. Многие оруженосцы тоже сами без принуждения становились в строй.

Всю ночь гудели кузнечные горны, непрерывно стучали кузнечные молоты, чиня копья и клинки, обивая бронзой щиты, в то время как плотники и столяры выстругивали новые древки для копий и дубовые основы для щитов.

Союзники готовили пищу, топя костры вражескими стрела­ми и сломанными щитами. Жители деревни Альпены, что днем раньше торговали разными вещами, теперь, увидев самопожертвование защитников, приносили продукты про­сто так и спешили со своими тележками и тачками за новыми.

Где были подкрепления? Идут ли они на помощь вооб­ще? Леонид, чувствуя озабоченность войска, воздерживался от собраний и военных советов, а вместо этого ходил сре­ди воинов, выполняя работу низших командиров. Он послал в города новых гонцов с новыми просьбами о помощи. Было замечено, что в гонцы он выбирает самых молодых воинов. За резвость ног – или царь хотел сберечь тех, чьи лучшие годы оставались впереди?