Врата огня

Великий Царь с великим интересом прочел эти слова грека Ксеона, которые я, Его ис­торик, представил Ему в переписанном виде. К этому времени персидское войско продви­нулось глубоко в Аттику и встало лагерем у перекрестка, который эллины называют Три Дороги, в двух часах ходьбы от Афин. 3десь Великий Царь принес жертву богу Ахуре Мазде и раздал награды за отвагу наиболее отличившимся воинам в войске Державы. Не­сколько дней уже Великий Царь не вызывал пред Свои очи пленника Ксеона, чтобы лично слушать продолжение его рассказа, так погло­щен был Он мириадами дел наступающего войска и флота. И все же Великий Царь не упускал возможности в Свои свободные часы следить за повествованием, которое Его ис­торик ежедневно представлял Ему.

В предыдущие несколько ночей Великий Царь чувствовал Себя не очень хорошо. Его сон был тревожен, и к Нему вызывали Цар­ского лекаря. Отдохновение Великого Царя нарушали странные сны, содержанием кото­рых Он не делился ни с кем, кроме магов и круга самых доверенных Своих советников: полководца Гидарна, начальника Бессмертных и победи­теля при Фермопилах; Мардония, командующего сухопут­ными войсками Великого Царя; Демарата, изгнанного спар­танского царя, а ныне почетного гостя; и воительницы Артемизии, царицы Галикарнаса, чью мудрость в советах Великий Царь ценил выше всех остальных.

3лой дух этих тревожных снов, признался Великий Царь, появлялся в виде Его собственных угрызений совести за надругательство над телом царя Леонида после победы при Фермопилах.

Полководец Мардоний умолял Великого Царя вспомнить, что Он тщательно соблюл все священные ритуалы, пред­писанные для умилостивления неотвязных духов кровной вины, если таковые были вовлечены в событие. Разве Вели­кий Царь не приказал казнить всех приближенных, участ­вовавших в этом деле, включая Своего собственного сына, принца Реодона? Что же еще? И тем не менее, несмотря на все это, объявил Великий Царь, царский сон остается беспокойным и нездоровым. Великий Царь задумчивым тоном выразил предположение, что Он, возможно в вызван­ных трансом видениях, мог Сам лично познакомиться с тенью этого человека, Леонида, и разделить с ним чашу вина.

Последовало молчание немалой продолжительности.

– Это лихорадка,– наконец осмелился выговорить начальник Гидарн,– она притупила остроту мыслей Ве­ликого Царя и ставит под угрозу их проницательность. Я умоляю Великого Царя не говорить больше таким об­разом.

– Да, да, ты прав, мой друг,– ответил Великий Царь.­ Ты прав, как всегда.