Врата Рая

— Не знаю, — ответил я. — Оно выглядело как гибрид плезиозавра и морского льва, но я видел лишь голову. Думаю, тело отдыхало на берегу, пока шея исследовала листья. Мы привлекли его необычностью линий. Чертово существо вздумало проткнуть мне глаз и было озадачено не меньше меня.

— Большое? — допытывалась она.

Я кивнул.

— Большие особи выходят порезвиться, когда темнеет, — сказал я. — Вот почему мы никогда не видели их в фильмах. У него большие глаза, хотя… оно не охотится с помощью обоняния.

Она выглянула в кромешную ночь и сказала:

— Должно быть, оно есть много морковки. — Это было скрытое упоминание древнего фольклора.

— Оно не выглядело очень уж опасным, — сказал я. — Маленький рот.

Меня беспокоить лишь одна деталь.

— Какая?

— Отмель является специфическим оборонительным рубежом, на котором можно проводить большую часть своего времени, находясь под водой. На земле его обычно атакуют амфибии. Он может не быть чудовищем, охотящимся ночью.

Она мгновение подумала, затем сказала, что вскоре мы выберемся из болота и станет получше.

Я вынужденно согласился.

Глава 12

Как говорят знающие люди, самое темное время наступает перед рассветом. Это, как и большинство вещей, о которых «говорят», дьявольская ложь. Перед рассветом небо начинает постепенно получать освещение из-за эффекта преломления света в атмосфере. Часы перед нашим первым рассветом на Наксосе казались даже более светлыми от факта, что в облаках были просветы. Дождь ослабел и появились звезды.

Я и в самом деле проснулся, словно для того, чтобы проверить все это.

Я был уже готов очнуться от дремы, когда наступила ночь из-за крайней десинхронизации между природными событиями и искусственным днем-ночью на борту "Земного Духа", который сохранялся и на «Ариадне». Ночь на Наксосе была разделена на десять земных часов. Я привык всегда спать до семи (я мог бы ложиться и после семи, если бы не опасался ночных кошмаров). Следовательно, я проснулся за час до рассвета, и загляделся на яркие звезды, чей свет просачивался сквозь щели в "лодочной кабинке".

Я хорошо все видел, это казалось самой естественной в мире вещью.

Когда я двинулся, лодка накренилась и Ангелина проснулась. Можно сказать, она была готова вскочить в любую минуту, ее рука инстинктивно легла на ружье, лежащее у меня на коленях.

— Что случилось? — прошептала она. По крайней мере, это звучало как шепот. Я слышал слова и этого было достаточно, чтобы удовлетворить ее.

Я не стал включать фонарик, просто положил ладонь на ее едва видимую руку, успокаивая.

— Ничего серьезного, — произнес спокойно. — Осмотрись. Подожди пока.

Мне стало неловко, что я говорю как Везенков. Но сказанное ее удовлетворило.

После минутного размышления, во время которого я сосредоточился на вещах практических, прежде всего человеческого сосуществования, почти забыв о традициях галантности, я передал ружье ей, прикладом вперед. Взамен оставил себе сигнальный пистолет. В нем было только два заряда, но грохот был чудовищным, не многие пугаются ружейных выстрелов, но яркой вспышкой можно обратить в бегство кого угодно, включая и тиранозавра.

Я был осторожен и не опускал ноги в воду, когда выбирался на берег. Никаких признаков моего длинношеего приятеля не было. Я постоял в тени ближайшего дерева совершенно спокойно в ожидании, пока не успокоюсь на все сто процентов, возвращая себе уверенность и бдительность. Звезды были все так же ярки, много ярче тех, что мы видим с Земли. Сеть веток, которая протянулась от ствола дерева как раз над моей головой, бросая причудливую паутину очертаний звезд на поверхности, как ореол, окружающий район темноты.

После шести или семи минут, я прошел через паутину решетчатых теней и начал двигаться через густой пролесок так спокойно, как мог. Что-то размером с небольшую свинью, жирное и длинноногое, метнулось прочь с моей дороги по направлению к воде. Я принял это существо за крупную лягушку, хотя и не смог разглядеть ее отчетливо. Что-то еще вырвалось прямо из-под моих ног, и я тотчас ощутил зубы, вцепившиеся в искусственную кожу сапога. Но безногое существо всего лишь желало убраться с моего пути.

На всякий случай я попытался ступать более осторожно.

Посредине участка открытого пространства лежала область поверхности, где растительность была не столь буйной и запутанной. По крайней мере она выглядела почти плоской. Я направился туда, демонстрируя, таким образом, опасности разведки. Я не побеспокоился спросить себя, почему это выглядело плоским. Ответ же получил тогда, когда достиг этого места и правой ногой ступил на него. Это вовсе не была твердь, это был участок воды.

Я вскрикнул и попытался откинуться на спину, но потерял равновесие.