Врата Рима. Гибель царей

– Он лишь пересказал то, что слышал. Сплетни, и только. Уверен, она не такая.

– Мне говорили, что она умерла, как и отец. А на самом деле она сбежала и бросила меня… – Его глаза наполнились слезами. – Пусть она будет шлюхой! Пусть будет рабыней и умрет от гнилого горла!

Он порывисто отвернулся и кинулся прочь.

Гай вздохнул и, подумав, решил, что друга лучше оставить в покое. Наверное, он пойдет в конюшню и просидит там час-другой на соломе. Тревожить его раньше времени не стоит, а то еще поссорятся или даже подерутся. Лучше его не трогать, пусть успокоится, а там мысли перескочат на что-то другое, и настроение поменяется.

Марк, он такой… Гай снова приник к двери, за которой решался вопрос о его будущем.

– …впервые не на цепи. Должно быть грандиозное зрелище. Там будет весь Рим. И не все гладиаторы – рабы, есть и вольноотпущенники, которых заманили золотыми монетами. По слухам, сам Рений появится.

– Рений? Да он ведь уже древний старик! Он дрался, когда я сам был еще юнцом, – недоверчиво пробормотал Юлий.

– Возможно, ему нужны деньги. Некоторые живут не по средствам, слишком жирно для своих кошельков. Слава позволяла ему делать большие долги, но в конце концов их приходится возвращать.

– Может быть, попробовать нанять его учить Гая, – помнится, он раньше брал учеников. Однако это было так давно. Не могу поверить, что он снова будет драться. Вот что… мы на него посмотрим, ты определенно меня заинтересовал. Да и мальчики с удовольствием съездят в город.

– Хорошо, только, прежде чем предлагать ему работу, подождем, пока львы не разберутся со стариком Рением. Смотришь, и подешевеет, потеряв чуток крови, – криво усмехнулся Тубрук.

– Мертвым пойдет еще дешевле. Хотя я бы не хотел на это смотреть. В пору моей молодости он был неудержим. Я видел, как он дрался против четырех или пяти бойцов. Однажды ему даже завязали глаза против двоих. Он свалил их двумя ударами.

– Я видел, как он готовился к тем схваткам. Повязка была из тонкой ткани и позволяла видеть очертания фигур. Ему этого было вполне достаточно. В конце концов, его противники думали, что он слеп.

– Возьми побольше денег – для наставников. Цирк – то самое место, где их можно найти, но я полагаюсь на твой глаз и твое суждение.

– Я, как всегда, к твоим услугам. Что-нибудь еще?

– Нет. Хочу только поблагодарить тебя. Вижу, что ты прекрасно справляешься, поместье процветает. Многие знакомые сенаторы только жалуются, глядя, как тает их богатство. Я же спокоен и слушаю их сетования с улыбкой. – Юлий встал, и мужчины обменялись рукопожатием, известным каждому легионеру.

Тубрук с удовлетворением отметил, что рука хозяина все еще крепка.

В запасе у старого быка определенно было еще несколько лет.

Гай отскочил от двери и помчался к конюшне – на поиски Марка. Но, не пробежав и полпути, остановился и прислонился к прохладной белой стене. Что, если Марк все еще зол? С другой стороны, новость о поездке в цирк со львами – да еще без цепей! – точно развеет любую печаль. Подхваченный новым приливом энтузиазма и чувствуя, как солнце припекает спину, Гай побежал вниз по склону к хозяйственным постройкам из тика и известковой штукатурки, в которых содержались рабочие лошади и волы. Издалека долетел голос матери – она звала его, – но он не обратил внимания, словно это был крик птицы, ничуть его не тронувший.

Мертвого ворона они нашли неподалеку от того места, где увидели в первый раз, на краю леса. Ворон лежал на мокрых листьях, черный неподвижный комок. Марк увидел птицу первым, и вся его злость, все недовольство мгновенно улетучились.

– Зевс! – прошептал он. – Тубрук говорил, что он больной.

Марк опустился на корточки возле тропы и протянул руку, чтобы погладить сохранившие блеск перья. Гай подсел к нему.

В какой-то момент лес как будто дохнул на них холодом, и Марк поежился.

– Вороны – плохое предзнаменование, не забыл?

– Только не Зевс. Он просто искал место, где умереть.

Повинуясь внезапному порыву, Марк взял ворона в руки. Взял так, как брал живую птицу. Вот только теперь Зевс являл собой печальное зрелище. Он больше не сопротивлялся, даже не трепыхался, и голова его висела безвольно, будто держалась только на коже. Клюв раскрылся, глаза напоминали сморщенные впадинки.

Марк погладил перья большим пальцем.

– Нужно его сжечь, похоронить с почетом, – предложил Гай. – Я сбегаю на кухню за масляной лампой. Сложим погребальный костер, польем маслом. Устроим достойные похороны.

Марк кивнул и осторожно положил Зевса на землю.

– Он был настоящим воином и заслуживает большего, чем просто валяться на земле. Здесь много сушняка. Я останусь и сложу костер.

– Я быстро, – сказал Гай, поднимаясь. – Ты пока придумай какую-нибудь молитву.

Он побежал к дому. Марк остался наедине с птицей, и в какой-то момент им вдруг овладело ощущение торжественности происходящего, как будто он совершал религиозный обряд. Медленно и осторожно он собрал ветки и прутики и выложил их пирамидой, начав с более толстых палочек и завершив сухими листьями. Что-то подсказывало ему, что спешка здесь ни к чему.