Врата Рима. Гибель царей

– Благодарю тебя, Тубрук. Даже не могу выразить, как много это значит для меня…

– Слушай, девочка, – грубовато отозвался гладиатор. – Ты теперь свободная женщина. Мы с тобой прошли одной дорогой. Даже если бы ты не сражалась в дни смуты, я помог бы тебе, чем сумел. Время от времени мы должны помогать друг другу…

Внезапно осознав всю глубину этих слов, Александрия внимательно посмотрела на него.

Большую часть недолгой жизни девушки Тубрук оставался для нее управляющим поместья. Она забывала, что он знает о рабской доле не меньше ее самой и это общее знание объединяет их судьбы…

Когда они вместе подходили к воротам, Александрию уже оставили последние признаки тревоги и сомнений.

Навстречу, негромко беседуя, шли Брут и Рений, которые вели двух молодых кобылиц. Увидев девушку, Марк, не говоря ни слова, передал поводья Рению, бросился к ней, схватил в объятия и в порыве чувств поднял вверх:

– О боги, девочка, сколько же лет я тебя не видел!..

– Поставь меня на землю! – потребовала Александрия.

Брут, услышав ледяной тон, чуть не выронил ее из рук.

– Что случилось? Я думал, ты обрадуешься, увидев меня после…

– Ты не должен обращаться со мной как со своей рабыней, – огрызнулась Александрия.

Щеки девушки пылали, она готова была рассмеяться своему неожиданному приступу гордости, но все произошло так быстро.

Борясь со смущением, Александрия подняла ладонь, чтобы все увидели – на пальцах нет железного кольца, которые носят рабы.

Брут расхохотался.

– Я не хотел тебя обидеть, госпожа, – произнес он, низко кланяясь.

Девушка испытала сильное желание дать ему подзатыльник, но рядом стояли Октавиан и Тубрук, и она никак не отреагировала на шутовство Брута. Как всегда, он невыносим. В голове пронеслось воспоминание о словах Юлия: пока Брут выпрямлял спину, Александрия замахнулась, чтобы дать ему пощечину.

Он сделал движение, собираясь перехватить ее запястье, но тут же передумал и позволил женской ладони шлепнуть его по щеке.

Улыбка Брута оставалась все такой же веселой.

– В чем бы я ни провинился, надеюсь, что теперь с этим покончено, – заметил он. – Я…

– Юлий рассказал, как ты хвастался насчет меня, – выпалила Александрия.

Она говорила неправду. Ей хотелось присесть, говорить и смеяться с этим молодым волчонком, которого девушка хорошо знала, но его поведение и слова выводили Александрию из себя.

Лицо Брута прояснилось, он что-то внезапно понял.

– Он говорил, что я хвастался?.. О! Хитрый ублюдок. Нет, ничего подобного не было. Он задумывает наперед, этот Юлий. Когда приедет, я его выведу на чистую воду. Ему это понравится. Нет, каково! Отшлепать меня при Рении!.. Прекрасно!

Рений откашлялся.

– Пока вы тут играетесь, я отведу лошадей в стойла, – проворчал он и повел кобылиц прочь в сгущающиеся сумерки.

Александрия хмуро наблюдала, как старик ловко, с многолетней сноровкой собирает поводья одной рукой. Рений даже не поздоровался с ней.

Неожиданно глаза девушки наполнились слезами. Если не считать Октавиана, ничего, казалось, не изменилось с той ночи, когда на поместье напали мятежники. Все обитатели дома были на месте, и вроде бы только она замечала, что минули долгие годы.

Тубрук взглянул на Октавиана, зачарованно смотревшего по сторонам:

– Закрой рот, парень. Перед сном тебе еще предстоит поработать. – Он кивнул Александрии. – Поговорите пока, а я пойду познакомлю Октавиана с его обязанностями.

Управляющий посмотрел на Брута, покачал головой, крепко взял мальчика за руку и увел.

Оставшись вдвоем в сумерках двора, Александрия и Брут заговорили разом, тут же замолчали и снова постарались объясниться.

– Прости, – сказал Брут.

– Нет, это я вела себя как дура. Прошло так много времени с тех пор, когда я жила здесь, рядом с Тубруком, тобой… и Рением; все это нахлынуло на меня снова.

– Я никогда не говорил Юлию, что мы с тобой спали, – сказал Марк, подступая ближе к девушке.

Брут подумал, что она очень красива. Александрия относилась к тем женщинам, которые в сумерках выглядят лучше всего. У нее были большие темные глаза; когда она подняла к молодому человеку лицо, ему захотелось поцеловать ее.

Марку вспомнился их поцелуй – это случилось давно, еще до того, как Марий вручил ему бумаги о назначении в легион в Греции.

– Тубрук не говорил мне, что Юлий здесь, – сказала Александрия.

Брут покачал головой:

– Мы ждем новостей. После уплаты выкупа его высадили где-то в Африке, но теперь ему уже пора вернуться. Знаешь, ничего не осталось прежним. Ты свободна, я был центурионом, а Рений потерял способность жонглировать.

Девушка хихикнула, представив себе подобную картинку, а Брут воспользовался возможностью снова заключить ее в объятия. На этот раз она обвила его шею руками, но отклонила голову, когда он попытался поцеловать ее.

– Я даже не могу поприветствовать тебя должным образом? – удивился он.

– Ты ужасный человек, Марк Брут. Знаешь, я не сходила с ума, дожидаясь тебя.

– А вот я сходил. Я уже совсем не тот, что прежде, – ответил он, грустно качая головой. – Разреши мне снова увидеться с тобой. Если нет, я совсем зачахну.