Врата Рима

— Хороший выдался день! Ты познакомился с влиятельными людьми, а меня поддержал сенат и народ выказал мне свою любовь. Кстати, о твоей рабыне, этой красотке — на твоем месте я бы ее продал. Одно дело завалить девчонку раз-другой, а ты, похоже, в нее втрескался. Это до добра не доведет.

Гай отвел глаза, прикусив губу. Неужели ничего нельзя скрыть?

Марий беспечно продолжал, не замечая, как не по себе его спутнику:

— Ты с ней уже пробовал? Нет? Попробуй, вдруг поможет. Если хочешь сначала набраться опыта, я знаю тут пару неплохих заведений. Когда будешь готов, только скажи.

Гай залился краской и не отвечал. Марий встал, любуясь ровными рядами Перворожденного легиона.

— Ну что, парень, отведем людей в городские казармы? Думаю, после всех этих шествий и стояния на солнце они не прочь как следует поужинать и выспаться.

ГЛАВА 18

Марк смотрел на Средиземное море и вдыхал теплый и тяжелый от соли воздух. Он провел в море уже неделю и мучился от скуки. Он изучил каждый дюйм маленького торгового судна и даже помогал считать в трюме амфоры с густым маслом и эбеновое дерево из Африки. На какое-то время его заняли крысы, которые сотнями гнездились под палубой. Два дня Марк подстерегал их, вооружившись кинжалом и мраморным письменным прибором, украденным из капитанской каюты. После того как он выбросил за борт десятки трупиков, крысы научились узнавать его то ли по запаху, то ли по осторожным шагам и, едва Марк ставил ногу на лестницу, прятались в дырах в самой толще деревянного корпуса судна.

Марк вздыхал и смотрел на закат. Хорошо хоть морские закаты ему не надоели. Пассажиры могли оставаться все путешествие в каюте; Рений, похоже, вознамерился так и сделать. Марку в крошечной каюте было настолько тесно и скучно, что заходил он туда только для сна.

Капитан разрешил ему стоять на вахте и даже дал порулить огромными веслами в задней части корабля — Марк уже знал, что правильно говорить «на корме». Его скука от этого уменьшилась, но ненамного.

— Еще пару недель такой жизни, и я сдохну от тоски, — пробормотал он себе под нос, вырезая на борту ножом свои инициалы.

Сзади послышался шорох. Марк не обернулся и с улыбкой продолжал любоваться закатом. В тишине снова что-то шелохнулось: будто кто-то маленький меняет положение тела, чтобы было удобнее.

Марк резко повернулся и бросил нож из-под руки, как когда-то учил его Рений. Нож с громким стуком вонзился в мачту и задрожал. Раздался испуганный писк, в темноте мелькнули грязные белые ноги. Кто-то юркнул в тень, изо всех сил стараясь, чтобы его не услышали.

Марк не спеша подошел к ножу, выдернул его, засунул обратно в ножны и, прищурившись, всмотрелся в темноту.

— Выходи, Пеппис! Я знаю, что ты там! — позвал он. Кто-то шмыгнул носом. — Я бы не стал бросать нож в тебя, я пошутил. Честно.

Из-за мешков медленно выполз маленький мальчик, похожий на скелет и грязный до невозможности. Его глаза расширились от страха.

— Я просто на тебя смотрел, — нервно проговорил Пеппис.

Марк заметил корочку высохшей крови у него под носом и фиолетовый синяк под глазом.

— Тебя опять били? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал дружелюбно.

— Немножко, но я сам виноват. Я споткнулся о канат, и узел развязался. Я не хотел, но первый помощник сказал, что покажет мне, как быть неуклюжим. А я и так неуклюжий, и я ему сказал, что мне не надо показывать, вот он меня и побил.

Он снова шмыгнул и вытер нос тыльной стороной руки, оставляя на ней серебристый след.

— Почему бы тебе не сбежать в каком-нибудь порту? — спросил Марк.

Пеппис выпятил грудь так, что под кожей белыми полосами проступили ребра.

— Ни за что! Когда я вырасту, я стану моряком. Я все время учусь, когда на них смотрю. Я уже умею завязывать много узлов. Я бы мог завязать тот узел заново, если бы первый помощник мне разрешил, но он этого не знал.

— Хочешь, я поговорю с этим… помощником? Скажу ему, чтобы он тебя не бил?

Пеппис еще больше побледнел и замотал головой.

— Если скажешь, он меня убьет! Или сейчас, или по дороге обратно. Он всегда говорит, что, если я не выучусь на моряка, он сбросит меня за борт, когда я буду спать. Поэтому я сплю не у себя в койке, а тут, на палубе. И всегда в разных местах, чтобы он не знал, где меня найти, если что.

Марк вздохнул. Ему было жалко мальчика, но он не знал, как ему помочь. Даже если выбросить за борт самого первого помощника, Пепписа начнут мучить все остальные. Все матросы его гоняли. Когда Марк сказал об этом Рению, старый гладиатор засмеялся и объяснил ему, что такой мальчик для битья есть на каждом корабле. И все же Марку было неприятно на это смотреть. Он не забыл, что значит быть во власти таких, как Светоний. Если бы он, а не Гай, выкопал ту волчью яму, он забросал бы Светония камнями. Марк снова вздохнул и встал, растягивая затекшие мышцы.

Что бы он делал, если бы родители Гая не взяли его к себе? Он вполне мог бы спрятаться на торговом судне и оказаться в такой же беде, как Пеппис. Его бы никогда не научили драться или защищать себя, а от недоедания он стал бы таким же слабым и болезненным.