Врата Рима

Марк держался за краспицу[23] так крепко, что костяшки пальцев побелели. Здесь, на самом верху «Люциды», ему казалось, словно он качается вместе с мачтой от горизонта до горизонта. Море под ним было покрыто серо-белой рябью, неопасной для остойчивого суденышка. Желудок Марка подступил к горлу, и неприятное ощущение отозвалось во всем теле. К полудню все ушибленные места затекли, и теперь он едва мог повернуть голову направо без того, чтобы от боли в глазах не заплясали черно-белые мошки.

Над ним стоял, не держась за рангоут,[24] босой моряк — первый из тех, кто решил заполучить кинжал. Он усмехался без злобы, но дал понять ясно: Марк должен встать туда же, рискуя свалиться в море или, что еще хуже, на палубу далеко внизу.

— Снизу эти мачты не казались такими высокими, — проворчал Марк сквозь стиснутые зубы.

Моряк приблизился к нему, с легкостью удерживая равновесие и перемещая вес в такт покачиванию судна.

— Да уж, свалишься — костей не соберешь. Правда, первый помощник умел ходить по рангоуту, так что решай сам.

Моряк терпеливо ждал, иногда по привычке проверяя, крепко ли завязаны узлы на канатах. Марк сжал зубы и заставил себя перелезть через краспицу, ложась на нее взбунтовавшимся животом. Он видел внизу других. Кто-то задрал голову и смотрел — то ли из любопытства, то ли из опаски, что он на них свалится.

Обмотанная канатами верхушка мачты была совсем близко. Марк схватил ее руками и подтянулся так, чтобы одной ногой встать на краспицу. Вторая нога повисла; он дал ей поболтаться. Еще одно усилие над измученными мышцами — и Марк уже стоит на краспице обеими ногами, вцепившись в мачту и подняв колени чуть ли не выше подбородка. Он посмотрел на пляшущий горизонт, и ему вдруг показалось, что корабль замер, а море вертится вокруг него. У Марка закружилась голова, и он закрыл глаза, хотя это не очень помогло.

— Ну же, давай! — прошептал он себе. — Ты умеешь держать равновесие.

Он разжал трясущиеся руки и, напрягая мышцы ног, стал подстраиваться под качку. Потом потихоньку, как старик, начал разгибать колени, готовясь схватиться за мачту, если начнет терять равновесие. Постепенно Марк, не спуская глаз с мачты, заставил себя подняться с корточек до положения стоя. Потом снова немного согнул колени и начал приноравливаться к движению в воздухе.

— Ветра, конечно, почти нет, — добродушно сказал моряк. — Я бывал здесь в шторм, когда сорвало парус и надо было его закрепить. Это ерунда!

Марк подавил ответную реплику. Не стоит злить человека, который спокойно стоит, скрестив руки, в шестидесяти футах над палубой. Он посмотрел на моряка, впервые за все время оторвав глаза от мачты.

Моряк кивнул.

— Ты должен пройти всю длину. От твоего конца до моего. Потом можешь спускаться. Если сдрейфил, лучше сразу отдай кинжал. А то поди найди его, если ты свалишься на палубу.

Такие слова были Марку привычнее. Матрос хотел заставить его нервничать, но добился противоположного. Марк доверял своей реакции. Если он и упадет, то успеет за что-нибудь ухватиться. Он постарается забыть о высоте и качке и рискнет. Марк выпрямился и осторожно переступил к краю краспицы, наклоняясь вперед, когда мачта вознамерилась опустить его в море, а потом снова поднялась вертикально и снова опустилась. Теперь Марк смотрел вниз как будто со склона горы, а спокойно стоящий моряк преграждал ему дорогу.

— Так, — сказал он, вытягивая руки, чтобы удержать равновесие. — Так.

Он пошел вперед, не отрывая босых подошв от дерева. Он знал, что моряк пройдет здесь с беззаботной легкостью, но не собирался несколькими шагами сравняться с тем, у кого годы опыта. Марк понемногу продвигался вперед, и его уверенность росла с каждым шагом. Вскоре он получал чуть ли не удовольствие от качки, подаваясь то в одну сторону, то в другую и даже посмеиваясь.

Марк дошел до моряка. Тот, однако, даже не шелохнулся.

— Это все? — спросил Марк.

Тот покачал головой.

— Я же сказал, по всей длине. Тут еще добрых три фута.

Марк раздраженно на него посмотрел.

— Ты же у меня на дороге!

Или он должен обойти его по куску дерева не шире бедра?

— Тогда увидимся внизу! — ответил матрос и ступил вниз. Марк только рот раскрыл. Матрос пролетел мимо него.

Увидев руку, ухватившуюся за краспицу, и лицо, улыбающееся прямо у него под ногами, Марк потерял равновесие и в ужасе зашатался, вдруг осознав, что вот-вот разобьется о палубу. Там скопилось еще больше людей, и все смотрели вверх, хотя он видел только размытые пятна лиц и тычущие пальцы.

Марк неистово замахал руками, выгибаясь взад и вперед в яростных попытках спасти свою жизнь. Наконец он перестал шататься и сосредоточил внимание на рангоуте, стараясь не думать о пропасти внизу и пытаясь найти ритм, который так ему понравился всего пару мгновений назад.

— Ты чуть не упал, — произнес моряк, все еще небрежно цепляясь за рангоут одной рукой.

Он придумал хитрый трюк, который чуть было не сработал. Посмеиваясь и качая головой, матрос потянулся к канату — и тут Марк наступил ему на пальцы.