Врата Рима

«Юный Геркулес, — подумал Сулла, отвечая на его салют. — И беззаветно преданный, как избалованная гончая».

— Завтра вечером мы войдем в город. Мы в последний раз ночуем на жесткой земле, как варвары, — произнес Сулла.

Ради красоты слога он предпочел забыть о мягких постелях и тонком белье в своем собственном шатре. Сулла душой был со своими солдатами, но суровая жизнь легионера никогда не привлекала его.

— Ты поделишься своими планами, Корнелий? Всем не терпится узнать, как ты поступишь с Марием.

Падак в своем рвении задавал слишком много вопросов, и Сулла поднял ладонь:

— Завтра, друг мой. Завтра начнутся приготовления, и это будет очень скоро. Сегодня я рано отойду ко сну, вот только выпью еще немного вина.

— Тебе потребуется… компания? — тихо спросил Падак.

— Нет. Хотя… пришли пару шлюх, да выбери покрасивее. Посмотрим, может, мне еще есть чему поучиться.

Падак резко опустил голову, словно от удара, попятился к своему коню и рысью ускакал.

Сулла проводил взглядом его напряженную фигуру, вздохнул и выплеснул остаток вина из кубка на черную землю. Юноша предлагает себя уже третий раз; его настойчивость переходит в назойливость. В душе Падака между обожанием и ненавистью тонкая черта. Пора отсылать его в другой легион, пока он не осложнил жизнь настолько, что придется принимать более открытые меры. Сулла снова вздохнул и зашел в шатер, закрывая за собой вход куском кожи.

Рабы уже зажгли лампы; пол был покрыт коврами и тканью. В крошечной чашечке горело ароматическое масло: редкая смесь, его любимая. Сулла сделал глубокий вдох и краем глаза уловил движение справа. Он упал на спину, уклоняясь от удара; над ним дрогнул воздух, и Сулла сшиб нападающего на пол сильным ударом обеих ног. Пока убийца оглушенно мотал конечностями, Сулла выкрутил ему руку с ножом, перенес свой вес на грудь убийцы и улыбнулся, увидев, как на лице того ярость и страх сменились сначала удивлением, а затем отчаянием.

Суллу никак нельзя было назвать изнеженным. Да, он не любил жестоких римских поединков, после которых доблесть доказывали ранами и шрамами, но он упражнялся каждый день и принимал участие в каждом сражении. Твердыми, как металл, запястьями ему было несложно развернуть нож так, чтобы он уперся в горло противнику.

— Сколько тебе заплатил Марий? — презрительно улыбнулся Сулла; в его голосе почти не ощущалось напряжения.

— Нисколько. Я убиваю тебя ради удовольствия.

— Значит, любитель на словах и на деле! — продолжал Сулла, сильнее прижимая нож к горлу. — Охрана! Вас зовет ваш консул! — пролаял он.

Через несколько секунд человека пригвоздили мечами к полу, и Сулла смог встать и отряхнуться от пыли.

Начальник охраны вбежал вместе с остальными. Он побледнел, но сумел вытянуться по стойке смирно и отсалютовать.

— Похоже, убийца пробрался через лагерь в шатер римского консула без всяких помех, — тихо сказал Сулла, опуская руки в чашу с ароматной водой на дубовом столике и протягивая их рабу с полотенцем.

Начальник охраны сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Мы выпытаем у него имена хозяев. Я сам прослежу за допросом. Утром я оставлю свой пост… с вашего позволения?

Сулла продолжал, словно не слыша.

— Мне не нравится, когда на меня нападают в собственном шатре. Это так пошло, так неопрятно — прерывать мой заслуженный отдых.

Он наклонился и поднял тонкий нож, не обращая внимания на яростное сопротивление его владельца. Сулла протянул нож беспокойно переминавшемуся начальнику охраны.

— Ты оставил меня без защиты. Бери. Иди к себе в шатер и перережь себе горло. Я прикажу забрать твое тело… скажем, через два часа.

Тот напряженно кивнул и забрал кинжал. Потом отсалютовал, развернулся на пятках и вышел из шатра, четко печатая шаг.

Падак положил теплую ладонь на руку Сулле.

— Ты ранен?

Сулла раздраженно отдернул руку.

— Нет! Боги, это же всего один человек! Плохого Марий обо мне мнения!

— Мы не знаем, один ли. Я прикажу поставить на ночь охрану вокруг твоего шатра.

Сулла покачал головой.

— Нет. Чтобы Марий решил, что напугал меня? Приведешь ко мне этих двух шлюх, и я позабочусь о том, чтобы хоть одна из них не заснула. Остальных выгони. По-моему, у меня разыгрался аппетит к порочным развлечениям.

Падак изящно отдал салют, но от Суллы не укрылось, как надулись его полные губы, когда тот отвернулся. Парень становится опасен. Ему не добраться до Рима. Произойдет какой-нибудь несчастный случай — например, падение с великолепного жеребца. Идеально.

Наконец Суллу оставили одного. Он присел на низкое ложе и провел рукой по мягкой ткани. Снаружи послышалось тихое женское покашливание, и Сулла улыбнулся в предвкушении.

Подчиняясь его оклику, в шатер вошли две девушки — стройные, чисто и богато одетые и очень красивые.

— Прекрасно, — выдохнул Сулла и похлопал по ложу. Несмотря на все свои недостатки, Падак умел выбирать красивых женщин — талант, который при данных обстоятельствах пропадал впустую.

Марий смерил племянника хмурым взглядом.