"Врата сокровищницы своей отворяю..."

Целенаправленность всей жизни Максима была удивительной; это — служение белорусской литературе, всем существом, всеми силами, всеми средствами, всем временем, всей жизнью.

Такой целенаправленности соответствовала и твер­дость решений Максима, его самодисциплина, жесткая требовательность к себе. Все это способствовало неуто­мимой трудоспособности Максима: он мог работать по 12—16 часов в сутки, с небольшими перерывами для курения.

Содержание произведения Максим обдумывал, об­суждал сам с собой заранее; не удивительно, что ориги­налы его, черновики почти не имеют правок... На столе у Максима было чисто, аккуратно. Во время писания лежала хорошая белая бумага тетрадочного размера, сложенная стопкой. Почерк у Максима был ясный, четкий, легко читаемый, неизменный сквозь годы.

Максим был очень скромным человеком. Все сделанное им, все достигнутое казалось ему недостаточным. Всегда хотелось большего, лучшего. Издавая свои от­дельные произведения, особенно в 1924—1928 годах в Минске, он многократно переделывал их.

...Чувство долга перед родными никогда не покидало Максима. Он экономил на самом необходимом, чтобы послать немного денег родителям в деревню. Отношение Максима к матери, отцу, братьям, сестричке, жене, детям было нежным и заботливым. Максим был своим детям не только преданным отцом, но и талантливым педагогом, воспитателем. Взаимная любовь Максима и родных была безграничной.

Максим был жизнерадостным человеком, веселым, оптимистичным, но иногда ироничным, настроенным скептически, едким, даже тихо издевающимся не столь­ко над другими, сколько над самим собой, как тот Писаревич...»

***

Вернемся к мыслям, размышлениям моло­дого Горецкого о белорусской литературе, о ее состоянии, о ее задачах, будущем.

В 1914 г. создает он драматизированную повесть «Антон» и тогда же печатает свою статью «Мысли и размышления» (все это пишется еще до начала империалистической войны).

Драма «Антон»... Обычная белорусская деревня, какой знал ее Горецкий, обычные крестьяне и жизнь обычная, деревенская. Но затронута она уже и «цивили­зацией», которую несут трактирщик и скупщик леса. Паны здесь какие-то очень анемичные, словно призраки прошлого, но все еще не отвалились, сосут трудовой пот. У пьяницы-лесника Автуха, панского угодника и под­халима, есть сын Антон, очень уж странный и ни на кого не похожий. Да, это тот Антон Жабон из соседней деревни Бель, который, «позвав детей своих, мальчика и девочку, к кресту у дороги, зарезал косой сына и страшно поранил себя, девочка убежала...» Так цити­руется в драме газета, которая будто бы сообщила о случившемся.

Случай этот автору — молодому студенту стал известен из рассказов крестьян, которые, конечно, нема­ло говорили о страшном происшествии в той местности.

Сначала был факт, случай, разговоры о нем. Драма создавалась с целью не просто передать ужасную историю, не просто «произведение» об этом написать а чтобы разобраться, понять: что же произошло, кто он такой, такой белорус-крестьянин, и что оно означает что обещает?..

Сразу же отметим, что Достоевский сильно ощущает­ся в авторском осмыслении действительного события.

Сама уже попытка — от факта идти к глобальным обобщениям о целом народе, о национальном характере, к социальным прогнозам, даже пророчествам — это как раз манера, «замах» автора «Дневника писателя», авто­ра «Братьев Карамазовых», «Идиота»...

Драма так и писалась, так и написана: с заботой, со стремлением не только дать свои психологические мотивировки случаю, создать жизненную ситуацию и т.д., но и увидеть за этим, показать глобальные сдвиги в общественной жизни, некую новую «философию» дня и день последующий...

На примере убийцы собственных детей?.. Но ведь Достоевский на отцеубийстве построил эпопею русского национального характера — «Братьев Карамазовых»!

Нужно быть Достоевским, чтобы на такое отва­житься...

Конечно, так.

Однако рискнул и молодой талант, тоже не боясь, что «обидит» свой народ, потому что знал силу своей любви и уважения к нему, верил в серьезность и важ­ность своих выводов. Знал, что раз жизнь такая, то литература не должна отводить глаза в сторону, нужно в самой жизни искать ответы...

Мы напоминали уже, что автор драмы «Антон» сразу крупным планом показывает, как «капитал», этот бандит с больших (европейских) дорог, начинает ры­скать и по лесным стежкам-дорожкам Белоруссии.

Вот почему убил? Аморальность, зверства, всегда сопровождающие «первоначальное накопление»...

Нет, не будем спешить. Горецкий, если и видит здесь, показывает связь между одним и другим, то совсем обратную.

Нежелание соучаствовать в том, что делается и как делается в мире — вот что направляет руку белорусско­го крестьянина Антона к ужасной и бессмысленной расправе над самой жизнью. Это та самая духовность, которую Горецкий видит в крестьянине, полемически подчеркивает в своих статьях, в своих рассказах.

Духовность?.. А на собственных детей руку подни­мает.