Врата в преисподнюю

— Да что ты говоришь, Андрюшка… Мы тебе всегда рады.

Мать Ильи куда-то исчезла, а через минуту вернулась с бутылкой. Косо посмотрела на сына и поставила ее на стол.

— Только этому ироду больше не наливайте…

Илья примостился в самом уголку, рядом со мной, подальше от девушек.

— А вы, Марья Григорьевна? — спросила Таня.

— Я уже поела. И ложиться нужно, завтра с утра на работу… Андрюша, я тебе в маленькой комнате постелила, а девочки в гостиной лягут…

— Хоть немножко посидите с нами, — не отставала Татьяна.

— Разве что чуть-чуть…

Я открыл Танину "Смирновскую", налил Марье Григорьевне, девушкам. Илья мужественно прикрыл ладонью свою рюмку. Себе, чтобы не обидеть хозяев, налил самогон.

Выпили, закусили. Мать Ильи что-то опять начала говорить о завтрашней работе и таки сумела ускользнуть.

Илья сидел, словно засватанный. Сосредоточенно ковырялся вилкой в тарелке и, как по мне, выглядел абсолютно трезвым. Только глаза его выше стола не поднимались.

— Ну что, вздрогнем?

Илья радостно встрепенулся, опасливо покосился на дверь и потянулся за бутылкой.

— Предлагаю выпить за знакомство… — сказала Татьяна.

— Здорово! — поддержала ее Рыжая, которая после ухода Марьи Григорьевны также начала выходить из столь несвойственной для нее летаргии.

Чокнулись, выпили. Илья сразу налил снова.

— Третий тост… — несмело предложил он, но даже эта фраза, слетевшая с его уст, по значимости не уступала подвигу легендарного капитана Гастелло.

— Мужчины — стоя, женщины — до дна! — поддержал друга.

Чувствовалось, что Илья начинает оживать. Возможно, еще после пары рюмок вообще на человека станет похожим…

Хмель уже начал туманить мозги, и я не сразу сообразил, что Рыжая настойчиво толкает меня ногой под столом.

— Что случилось? — спросил, ощущая, что язык стал менее послушным и начал слегка заплетаться.

— Писать хочу! — громким шепотом, со зверским выражением на лице, сообщила Рыжая.

— Так в чем проблема? Выйди и…

Внезапно мне в голову пришла чудная идея.

— Илья, — обратился к другу. — Дама желает по нужде. Проводи, пожалуйста…

На Илью было жалко смотреть. Он выглядел затравленным кроликом. И все же, он показал себя настоящим мужчиной. Налил себе в стакан водки, молча его осушил, и решительно поднялся со стула.

— По-моему, это жестоко с твоей стороны… — прокомментировала Татьяна, когда они вышли.

— Ничего, пусть привыкает. Мужику почти тридцать пять, а он до сих пор баб боится.

— Он просто очень скромный и застенчивый. А скромность, как известно, украшает человека…

— Может быть, — не стал спорить. — Только всего должно быть в меру.

— Думаю, сегодня его не стоит ни о чем расспрашивать?

— Сама что ли не видишь? Да и куда спешить? До завтра он оклемается и все тебе расскажет. Успевай только записывать…

Вернулись наши друзья минут через десять. Рыжая выглядела, в общем, как всегда, а с Ильей случились коренные преобразования. Он почему-то был совершенно красный, словно вареный рак, однако, в его облике просматривались удовлетворение и даже какая-то гордость самим собой.

— Ты что, его изнасиловала? — поинтересовался у Рыжей.

— Как можно… — поддала губки, словно манерная гимназистка. — Просто пару раз прижалась и попросила подсветить. Там ведь темно, как у негра в заднице…

— На первый раз и это неплохо, — похвалил я.

А Илью словно бы подменили. Как по его меркам, он разошелся не на шутку. Предложил еще парочку тостов, пытался шутить и даже рассказывать анекдоты. Теперь его взгляд то и дело, словно ненароком, отрывался от крышки стола и, как бы невзначай, косился в сторону рыжеволосой подруги. На наших глазах загоралась искорка первой романтической любви.

Рыжая талантливо ему подыгрывала. Корчила из себя невинного ягненка, бросала в сторону Ильи томные, полные обещания, взгляды, в общем, использовала весь набор женских уловок, предназначенных для прельщения избранной дичи. Над девственностью моего друга нависла серьезная угроза.

Несмотря на внешне скромное поведение Светланы, из ее уст иногда вырывались такие перлы, что, услышав их, мертвые в гробах перевернулись бы, но, в атмосфере всеобщего опьянения, воспринимались они, как легкая, невинная шалость.

— А что, дружбан, — с присущей ей фамильярностью обратилась Рыжая к Илье, — у вас в дыре постоянно такая скукотища?

Илья призадумался, но ненадолго.

— Почему же? — с легкой обидой молвил он. — У нас в клубе кино крутят. Сегодня — танцы…

— Ой, как здорово! Люблю попрыгать, повыпендриваться… Ты меня сводишь?

Илья, начавший ощущать себя неотразимым Дон Жуаном, с радостью согласился.

— А не пора ли спать? — вмешалась Татьяна.

— Да ты что? — искренне возмутилась Рыжая. — Это ведь в кайф — подрыгаться в сельском клубе.

— Боюсь, я свое уже оттанцевала…

— Нельзя так рано хоронить молодость… — пытался образумить строптивое создание. Однако Татьяна была непреклонной.

— Вы, как хотите, а я — устала.