Врата Валгаллы

— Для меня количество не имеет значения, — хмыкнул тот. — Затруднения возникнут, пожалуй, когда вы начнете расплетать этот клубок по нитке и триста из них обнаружите придатками к гаечным ключам. Но клубок — да, я вам предоставлю. Дело техники. Подвести энергию, расположить магниты... Прекрасная перспектива, милорд, и какой простор для исследований. При соответствующем финансировании можно было бы, вероятно, оптимизировать и эмоции, получая... эээ... наиболее функционально ориентированные... конструкты. Осмелюсь заметить — это будет лучше, чем машина, пилотируемая человеком. Он видит на расстояния радара, и в любом диапазоне, скорость его реакций зависит только от электронов в цепях. Он не будет валиться с ног от усталости, и не заболеет, неся круглосуточную вахту, и перегрузки ему не страшны. Даже попав в руки врага, он не сможет быть переориентирован на новые цели в силу патриотической идеологии, в рамках которой пилот воспитывается с детства. Вы, без сомнения, знаете также об опытах в области разработки беспилотных машин. Вспомните, почему от них отказались. Для того чтобы повергнуть в замешательство целый рой, оказалось достаточно просто перехватить управляющие радиосигналы с базы. И даже не перехватывать, а всего лишь создать помехи. Ему не нужно питание и дорогостоящие лекарства — достаточно регулярной технической профилактики. В конце концов, был боевой машиной — стал боевой машиной!

Глаза его на секунду мечтательно заволокло, и Эстергази, возможно, даже согласился бы признать за ним страсть к созданию принципиально новой сущности, воплощению чуда, о каком нормальному человеку мудрено и подумать... Кабы другая мысль не пришла ему голову, заслонив собой все остальные. Наверное, будь он женщиной, он вспомнил бы про это раньше...

— Ему будет больно?

— Чему там болеть-то? — удивился ученый. — В этом... — он задрал голову, чтобы посмотреть на Тециму, но в том, как он замешкался, подыскивая нужное слово, тогда как адмирал не сходя с места и даже не переводя дух выдал бы их три, было нечто невыразимо штатское, и омерзительное по одному тому, что он явно не представлял, с чем ему иметь дело, — агрегате нет ни единого нерва. Ни одной биологической клетки. Ну, держите на всякий случай поблизости психоаналитика с воображением.

— Не надо, — сухо сказал Эстергази, — чужих. Я сам.

Кирилл тоже поглядел странно.

— Разве душа, — сказал он вполголоса. — Мы вообще-то избегаем вспоминать о ней, а уж как брезгливо отворачиваемся, когда ближнего скрючивает и выворачивает, и пластает так, что он вопит. От боли или, может, от страха: кто скажет, каково оно — для обнаженной-то души? Разве что он ухитрится сделать это художественно, с соблюдением правил этикета. Куда проще вовсе отказать ближнему в наличии души.

* * *

Только глупый против ветра...

Башня Рован

Натали невольно вздрогнула от чуть слышного щелчка замка. При взгляде на менеджера, курившего сигару за просторным пустым столом, она испытала не тревогу, как обычно, когда мучительно припоминала, в чем проштрафилась нынче, а сильнейшее раздражение. В преддверии аудиторской проверки работы у нее было невпроворот, и каждые двадцать минут ценились буквально на вес платины. Ей было совершенно некогда коптиться тут под его ленивым оценивающим взглядом. Для таких взглядов у нее был разработан целый классификатор, согласно которому ничего хорошего от этого конкретного менеджера ждать не приходилось.

Среднего возраста — Натали недолюбливала эту категорию, потому что, согласно ее наблюдению, к этому времени мужчина чаще укрепляется в цинизме, чем в порядочности, — он принадлежал к типу людей, на которых ей было жаль видеть чистую рубашку. Пусть бы даже мылся он восемь раз в день, ощущение в его присутствии напоминало прикосновение к пыли, налипшей на жирную поверхность. К тому же разговор насчет «тебе бы было много проще, если бы...» провоцировался им неоднократно, и он уже сделал все, чтобы в глубине души Натали решительно отказала ему и подобным в праве на существование.

И эта запертая за ее спиной дверь, вообще говоря, никак не добавила ей хорошего настроения. Про этот стол в коллективе ходили легенды.

— Так-таки никому и не даешь?

Вопрос риторический. Можно молчать. Мое самоуважение внутри меня, и оно сделано из камня. Тяжелого монолитного камня, который словами с места не стронуть.

— Недотрога. Твое тело, стало быть — храм?

— Прошу вас, съер, у меня очень много работы...

— Обождет работа. На самом деле все к лучшему. Никто не вякнет без доказательств, что подсунули из-под себя потасканную бабенку. В общем — спецзадание будет такое. Сейчас домой езжай. Отдохни там, приди в себя, вечером чтобы весело глядела. Посылку пришлют с нарочным, что там будет — наденешь. К десяти вечера придет машина, отвезет тебя в главный офис. Вопросы есть?

— У меня есть мужчина, — сказала Натали и дернула уголком рта.

— В самом деле? — он прищурился и выпустил дым через стол, прямо ей в лицо. — А в документах его нет.

— Мой парень воюет.