Врата ведьмы

— Когда возросла сила вампиров, увеличилась и их алчность. Все меньше людей отправлялись в дорогу, опасаясь за свои жизни. Начались рассказы об исчезающих детях, о странных криках, которые разносились по ночам в песках, окружающих Тулар, о зверях, появлявшихся ночью, нападая и убивая. Приток богатых товаров начал иссякать. Вампирам это очень не понравилось. Ведь они привыкли к разнообразным винам, изысканным пряностям, всяческим заморским товарам, которые доставлялись едва ли не к их порогу. Вот тогда-то и появились отряды, требующие отдавать десятину всех товаров их представителям в Ка’алоо.

— Начало дани?

— Да, — кивнула Кесла. — По мере того как вампиры становились смелее, их требования делались все более наглыми. Вскоре они потребовали коров, маллюков, коз… и… и наконец…

— Детей, — закончил Джоак.

— Каждый первенец из любой семьи, едва войдя в возраст мужества или с началом месячных, должен был отслужить две зимы в Туларе. Многие не возвращались. Кое-кто из пришедших назад сошел с ума, не мог говорить. Некоторые стали подобны диким зверям, в них не сохранилось ничего человеческого.

— А почему племена не бунтовали?

— Если какой-либо поселок или племя пытались оказывать сопротивление, ночью приходил василиск, и все умирали. А его самого не могло поразить никакое оружие. Зимы сменялись веснами, размер дани рос, и она стала привычной частью жизни в Южных Пустошах, еще одним испытанием, посылаемым пустыней.

— Ужасно.

— Такова была жизнь под властью вампиров. — Кесла посмотрела на стеклянное озеро.

— И что же произошло?

— Иногда на Тулар нападали повстанцы, но все они погибали, и кости их заносили пески. Никто не мог сопротивляться вампирам. Но однажды зимой родился ребенок, чьи глаза сияли как сонная пустыня. — Девушка повернулась к Джоаку, чтобы убедиться, понял ли он. Юноша кивнул. — Его назвали Широн, в честь звезды, которая первой восходит каждую ночь. Люди говорили, что, когда он родился, с неба упали сотни звезд. Его родители не имели постоянного жилья, кочуя по пустыни, а потому решили перехитрить вампиров и утаить от них рождение первенца. Они скрывали его, хотя могли поплатиться жизнями за неповиновение. Вскоре кочевники из других племен узнали о ребенке и принялись помогать его семье. Они укрывали их то в одном племени, то в другом, перевозя из селения в селение. Пока мальчик рос, он успел познакомиться с самыми отдаленными уголками пустыни. И все, кто видел его, сразу верили, что он явился, дабы освободить народ пустыни от кровавого господства вампиров. Ходило множество слухов о его способностях: находить воду в песках, успокаивать песчаные бури одним движением руки. Широна объявили избранным, ребенком самой пустыни. Многие сомневались, был ли он сыном человеческим.

Джоак внезапно напрягся. Кесла повернулась к нему, но юноша кивнул головой, чтобы она продолжала. Лицо его слегка исказилось, словно от душевной боли.

— Итак, когда ему исполнилось тринадцать зим, а значит, по законам пустыни Широн достиг совершеннолетия, никто не хотел отпускать мальчика в Тулар. Его имя произносили шепотом. Но немногое из происходящего в пустыне не достигало ушей вампиров. В ночь, когда люди праздновали вхождение Широна в возраст мужества, явился василиск. Он обосновался в песках, рядом с деревней и не нападал, а просто ждал, тихо, но неумолимо напоминая, что ребенка нужно отправить в Тулар. Люди хотели тайком увезти Широна куда-нибудь подальше, но он отказался. Мальчик покинул праздник и направился в пустыню, туда, где его ждал василиск. Ходили слухи, что он общался с вампирами через зверя и пообещал добровольно явиться в Тулар.

— Но почему?

— Тот же вопрос задали ему и жители деревни. Они убеждали его, что лучше бежать, скрыться, но на рассвете Широн вышел в путь к Стене. Каждую ночевку за время долгой дороги к нему являлся василиск, чтобы удостовериться, держит ли мальчик обещание. Он следил за ним своим ужасающим взглядом. Но Широн и не думал никого обманывать. Меньше чем за четверть месяца он добрался до Ка’алоо. Там, при свете полной луны, сияющей так же ярко, как и сейчас, он встретился с вампиром Ашмарой, который поджидал его.

— Ашмара?

— Да, ужас всех детей пустыни. Говорили, что кожа его бледна, словно молоко, а глаза сияют красным огнем. Он был самым жестоким из вампиров Тулара, болезненно порочным и неудержимым в жажде крови. Кое-кто говорил, что он уже родился таким. Его больная кожа не переносила прикосновения солнечных лучей, глаза страдали от яркого света, и он вырос, ненавидя пустыню, поскольку мог выбираться из укрытия лишь ночью, зато тогда сполна давал волю своей жестокости по отношению к тем, кто свободно ходил днем.

— Значит, Широн… Ашмара забрал его в Тулар?

— Нет, на главной площади Ка’алоо, рядом с источником оазиса, Широн наконец остановился. Он плюнул под ноги повелителю Тулара. Он сказал, что с этого дня их господство над пустыней закончилось и все они погибнут от его крови.

— И что было дальше?