Врата жизни

Гарольд снова сдавленно простонал, и Леонард уже не мог скрывать своего наслаждения от унижения противника, на лице его появилась издевательская усмешка. Он чувствовал, что силы его крепнут и власть над Гарольдом растет. И он продолжил свое повествование с холодной и расчетливой злобой, инстинктивно выбирая такую версию правды и представляя ее в таких словах и выражениях, которые могли сильнее всего ранить слушателя. Сердце Гарольда леденело – в самом прямом смысле слова, ему казалось, что кровь по сосудам течет медленнее, а тело цепенеет.

– Не стану описывать тебе ее прелестное смущение и то, как дрожал голос, когда она умоляла меня, как она краснела, как сбивчива была ее речь. Даже я, имеющий опыт общения с женщинами и их милыми уловками, страстями и вспышками эмоций, со всей их непредсказуемостью, не сразу понял, к чему она клонит. Наконец, она совершенно прямо заявила, что станет мне преданной женой, если я соглашусь взять ее!

Гарольд не сказал в ответ ни слова, ему казалось, что еще чуть-чуть, и от боли он не сможет удержаться на месте, руки его опустились. А Леонард после короткой паузы продолжал:

– Вот это произошло этим утром на вершине Честер-хилл, под сенью деревьев. Там, где Стивен Норманн назначила мне встречу. И все мои слова – чистая правда. Не веришь – поговори со Стивен сам. С моей Стивен! – добавил он, нанося последний удар, с удовлетворением наблюдая, как побледнел Гарольд; потом резко и грубо бросил: – А теперь отдай мне письмо!

В это мгновение Гарольд был погружен в раздумья. Он желал Стивен лишь добра, безопасности, счастья, и теперь мысли его путались, неслись вскачь, разбегались в противоположные стороны. Сам тон Леонарда, его неприкрытая злость и пренебрежение к той, кого Гарольд боготворил, представлялись ему очевидной угрозой для Стивен – прямой и непосредственной. Инстинкты, управлявшие Гарольдом исподволь, работали, словно стрелка компаса, неуклонно указывая ему главное, верное направление – интересы Стивен. Что бы ни говорил теперь его спутник, мысли Гарольда лихорадочно оценивали его тон, выражение лица, и итоги казались весьма неутешительными.

– И ты, конечно же, согласился.

И тут Леонард попал в ловушку. Ему ужасно хотелось всадить еще один отравленный кинжал в сердце противника, и он не устоял перед соблазном снова указать тому на ошибку.

– О, нет! Не согласился. Стивен – прекрасная девушка, но она всегда и над всеми хочет брать верх. В данный момент она слишком заносчива, она желает быть госпожой и повелительницей над мужчиной. А я хочу быть хозяином в собственном доме. Она начала с того, что все сама за меня решила, и в дальнейшем станет вести себя так же. Пусть немного подождет, пусть помучается сомнениями. Она красива, несмотря на эти нелепые рыжие волосы, так что стоит поучить ее правилам приличия.

Гарольд с изумлением выслушал этот монолог. Так говорить о Стивен! О лучшей из всех женщин на целом свете!.. Леонард и вообразить не мог, как сильно хотелось Гарольду в этот момент убить его! Он развалился на сиденье экипажа, глаза его снова затуманились, а подбородок упал на грудь. Опьянение, временно отступившее перед вспышкой эмоций, вновь овладело им, погружая в полудрему и апатию. Гарольд заметил это, с трудом сдержался от резкого ответа и импульса ударить негодяя, выкинуть его на дорогу. В этот самый момент экипаж сильно качнуло, и Леонард упал вперед. И Гарольд инстинктивным движением подхватил его, удерживая от удара о жесткую раму. Пьяный едва заметил это событие, лишь на мгновение открыв глаза и затем погрузившись в глубокий сон. Дыхание его сделалось прерывистым и хриплым, тело обмякло.

В голове Гарольда царил полный хаос. Смутные образы, обрывки мыслей о том, какие меры следует немедленно предпринять, рождались и гасли с невероятной скоростью. Одни идеи приходили на смену другим, и он досадливо отмахивался от них снова и снова. Не приходилось сомневаться в том, что главные обстоятельства Леонард описал более или менее точно, и Стивен действительно предложила ему жениться на ней. Гарольд не понимал, какие причины побудили ее на этот поступок, да и не пытался понять. Его собственная любовь к ней и горькое осознание тщетности своих надежд приводили его в отчаяние. Острое чувство одиночества охватило его, вытесняя другие эмоции, он был потерян и разбит. Единственное, что ему теперь оставалось – позаботиться о безопасности своей любимой. По крайней мере, кое-что он в силах был сделать: не позволить Леонарду злословить о ней, уберечь ее от позора в глазах общества! Гарольд сжал зубы, представив себе возможные последствия болтливости самодовольного юнца. А что дальше? Ничего не поделаешь… Надо сосредоточиться на первом и самом теперь важном – остановить Леонарда. Однако вот он – погруженный в пьяный сон, не способный ни слушать, ни думать, ни реагировать.

«В ожидании подходящего времени и обстоятельств надо набраться терпения и спокойствия», – подумал Гарольд, направляясь в сгущавшуюся ночную тьму.

Глава XIII. Гарольд принимает решение