Вратари — не такие как все

Он заговорил о других вратарях, и слушать его было интересно: кого-то из них я видел, кто-то играл еще до меня, как Фрэнк Свифт и Берг Уильямс, а о ком-то, в основном об иностранцах, я вообще никогда не слышал. Когда он упомянул одного из довоенных игроков, Гарри Джексон, сидевший через проход от нас, сказал: «Осторожно, Дадли, не выболтай сразу всего, что знаешь», а он ответил: «Мой дорогой мальчик, я всегда стараюсь выболтать все, что знаю. Беда в том, что это никому не нужно!»

В поезде, в вагоне-ресторане, разговоров было не много, Все тихо ели и играли в карты — это, по крайней мере, могло хоть как-то отвлечь. Я обратил внимание, что Томми не играл со всеми, а сидел в углу и читал книгу. Артур Брайт уселся рядом с ним. Они оба пили — босс не запрещал пить после игры, — но разговор у них не клеился. Томми читал довольно много, гораздо больше, чем все мы; лично у меня чтение никогда так и не вошло в привычку.

В нашем поезде ехали несколько болельщиков, они расхаживали по вагону-ресторану, разговаривали с нами, просили автографы, и я должен признать, что это был один из тех случаев, когда без них спокойно можно было бы обойтись. В особенности без их дурацких вопросов типа: «Ну, что стряслось, Ронни?». Я слышал, как Рэй Макгроу раздраженно ответил одному из них: «Они забили три, а мы один — вот что стряслось. А теперь отвали!».

Дадли Уэлш однажды подошел к нашему столу. В руке он держал стакан виски и был уже хорош.

— Крепитесь, друзья мои, — сказал он, — одно поражение — не трагедия! Вы по-прежнему можете стать чемпионами!

— Думаешь, Дадли? — спросил его Джесси Мод.

— Думаю ли я, мой дорогой мальчик? — воскликнул он. — Я знаю! И я сейчас скажу тост: за победу «Боро» в чемпионате!

— За это я выпью, — сказал Джесси, и мы все выпили, а потом Дадли угостил всех пивом.

— Джентльмен! — похвалил его Джесси. — Человек!

А в понедельник на последней странице «Газетт» было крупным шрифтом написано: «ТОММИ ДУГАЛЛ КРИТИКУЕТ МЕНЕДЖЕРА МАКИНТОША». Обычная чушь про то, как Томми не понравилось, что его обвинили в поражении, как он считал, что босс сделал из него козла отпущения, и как он собирался попросить трансфер. Кое-что из написанного было похоже на его слова, кое-что, без сомнения, было придумано Артуром Брайтом, потому что он всегда так поступал, цитируя футболиста или еще кого-нибудь. Все эти выражения типа: «Я скажу вам, Артур: мне нет места в «Боро» при таком авторитарном режиме менеджера Макинтоша».

Мы с Бобом Калленом прочитали это за завтраком — над чем-то посмеялись, а над чем-то и задумались.

— Как ты думаешь, он говорил это? — спросил я.

— Что-нибудь, наверное, говорил, — ответил Боб, — не надо говорить много, чтобы этот парень раздул такую историю.

— Они ведь сидели рядом в автобусе и в поезде. Может быть, Томми говорил все это не для печати, — предположил я.

— Такому нельзя ничего говорить не для печати, — сказал Боб. — Если он действительно ему что-то сказал, значит, он болван.

В принципе, когда разговариваешь с журналистом, в особенности с тем, кого хорошо знаешь, можно иногда сказать лишнего и не волноваться: он всегда поймет, что не предназначено для печати. Но есть некоторые — в основном молодые, которые только появились и хотят побыстрее сделать себе имя, — просто свиньи, как этот Артур Брайт, они запросто тебя подставят.

В воздухе запахло грозою. Томми вел себя в Снэйрсбруке очень тихо, ничего не говорил, а босс вообще не смотрел в эго сторону. В раздевалке кто-то спросил: «Тебе достаточно заплатили за эту статью, Том? Хватит на штраф?», а Томми ответил:

«Этот подлец не дал мне ни одного пенни, чтоб ему пусто было». И это все. После тренировки босс вызвал Томми в маленькую комнатку, которую он здесь использовал как кабинет. Я ожидал, что стены вот-вот начнут содрогаться, потому что они оба были шотландцами и могли иногда дать волю эмоциям, но на самом деле не было слышно ни звука. Томми вышел, не говоря ни слова, сел в машину и уехал.

О том, что случилось, нам рассказал Билли Уоллис. «Том отстранен», — сообщил он. Так что вечером Томми опять попал в газеты: его отстранили на две недели и оштрафовали на полсотни. Потом началась очередная газетная болтовня про то, как он сказал будто бы, что ни разу больше не коснется мяча в «Боро». Но так или иначе, через две недели он снова появился в Снэйрсбруке, как будто ничего не случилось, и босс был с ним очень дружелюбен. Этих шотландцев иногда трудно понять — сегодня рвут друг друга на части, а завтра снова друзья. Но я был рад опять видеть Томми. Без него мы не очень-то хорошо выглядели: подарили дома очко «Саутгемптону», потом еще раз сыграли вничью в Лейстере.