Вражья дочь

– Ого! – воскликнул Горбун. – Помощник доктора немецкого, Жаба. Его в обозе все раненые так кличут. Да ты сам погляди, воевода, как он на жабу похож.

Савельев присмотрелся и заявил:

– И не похож вовсе.

– Ну, не я ему такое прозвище давал, – сказал Горбун и спрятался за санями.

Мужичок подошел к Савельеву и сказал:

– Доброго здравия, воевода.

– Доброго. Кто такой, чего надо?

– Я из обоза раненых, Иван Жабин, помощник немецкого доктора.

Савельев улыбнулся и подумал:

«Так вот почему мужики прозвали Жабой. Вовсе не из-за сходства».

– И что, Иван Жабин, ты желаешь от меня?

– Так твой раненый, Осип Горбун, сбежал с обоза.

– Сбежал? – Князь изобразил удивление. – Да как такое возможно? Он же раненый.

Помощник доктора вздохнул и заявил:

– Такого раненого можно смело в строй ставить. На нем заживает все, как на собаке.

– Так что, мой ратник здоров?

– Не здоров, конечно, надо бы еще лечиться, но уж такой он непоседливый и своевольный. Все не по нему. Вот взял и сбежал, а доктор не любит этого.

– Доктор может не любить свою жену или русскую кашу. У нас свои порядки. Ты мне лучше вот что скажи, Жабин. Осип Горбун может находиться в дружине?

– Я бы его давно отправил в войско, да доктор-то немец, а у них порядок, положено две недели лежать и пить лекарства всякие.

– Понял тебя. Передай своему немцу, что я забрал Горбуна. Мы его сами долечим.

Жабин вздохнул и проговорил:

– Как бы доктор не пожаловался на тебя Государю, он же из его лекарей.

– А ты так и передай немцу, пусть жалится сколько и кому угодно.

– Понял. Значит, Осип Горбун у тебя?

– У меня.

– Ну и хорошо, пущай тут и остается, а то от него шума слишком много.

Савельев улыбнулся и сказал:

– Да, что-что, а шум Осип поднять может.

– И не говори, князь. Ну, пошел я.

– Ступай с Богом.

Помощник полевого доктора ушел.

Горбун выбрался из-за саней и заявил:

– Благодарствую, Дмитрий Владимирович, освободил ты меня от пыток этого немецкого лекаря.

– Но предупреждаю, Осип, увижу, что худо с тобой, отправлю немедля обратно.

– Как скажешь, князь, так и будет.

Горбун остался в дружине.

Во время похода Влас Бессонов тоже немного отошел. Этому способствовало и его общение с сыном погибшего сапожника Петькой Тукиным. Они часто бывали вместе, разговаривали. Парень рассказывал Власу о гибели матери и сестры, тот ему – о своей истории с панночкой.

Изо дня в день войско приближалось к Москве. В столицу оно прибыло довольно морозным утром в конце марта. Встречать царскую рать вышел весь город.

Только особая дружина прошла окольными путями, тут же разделилась и разъехалась по подворьям. Петра Тукина забрал к себе Гордей Бессонов.

Савельев попрощался с князем Крыловым и подъехал к своему дому. А там никого не было. Жена с сыном и прислуга ушли на край улицы встречать всю дружину. Пришлось Дмитрию самому открывать ворота, заводить коня в стойло.

Он увидел супругу через четверть часа. Она с ребенком на руках зашла во двор. Следом шагали ключник Семен Габра, стряпуха Авдотья и служка Прошка.

Ульяна передала дите стряпухе, рванулась к мужу, повисла у него на шее и прошептала:

– Наконец-то ты вернулся, Дмитрий!

– Вернулся, Ульяна. Я же обещал.

– Я так счастлива! А мы встречать рать ходили, думали, и твоя дружина вместе со всеми пойдет. Но прошел Государев полк, стрельцы двинулись в Китай-город, а ее все нет. Семен сказал, наверное, задержался в пути, позже придешь, а ты уже дома!

– Дома, Ульяна.

Жена поцеловала мужа и отстранилась от него.

– А покажи-ка мне наследника. Скучал я шибко по вам, – сказал Дмитрий.

– И мы скучали. Я ему вместо колыбельной по вечерам рассказывала о нас с тобой, так он спокойно титьку сосал. А как начинала о чем-то другом, капризничал.

– С характером.

– Весь в отца.

Стряпуха поднесла Дмитрию сына, он осторожно взял его на руки и заявил:

– Ого, он стал тяжелее.

Ульяна улыбнулась:

– Как же иначе? Растет понемногу.

– Не хворал?

– Нет, Бог миловал. Пойдем в дом, Дмитрий, там разглядишь сыночка.

Семья зашла в дом. Стряпуха начала на кухне разогревать праздничный обед, приготовленный заранее.

Пока слуги накрывали стол и Прошка топил баню, родители были с ребенком. После он уснул – надышался свежего воздуха, попил материнского молока. Ульяна унесла его в люльку.

Муж и жена вошли в столовую. На средине стола стояла большая ендова с хлебным вином, чаши, кувшин поменьше. Из еды – куры, пироги, уха, баранина, тушенная по-татарски.

Прошка разлил по чашам вино. Хозяйке плеснул немного слабого, виноградного, хозяину – полную чашу крепкого пенника.

Дмитрий поднял ее и сказал:

– За возвращение домой.

Ульяна лишь пригубила. Князь выпил до дна; проголодался, ел жадно, но не спеша.

Насытившись, супруги прошли в горницу. Там Дмитрий рассказал Ульяне о походе. Говорил он долго, но опускал самые опасные моменты. Хотя о ранении пришлось упомянуть. Все одно в постели жена заметила бы свежие шрамы.

Услышав об этом, Ульяна побледнела.

– Тебя могли убить.

– Нет, лебедушка ты моя. Это была легкая схватка. Поляк задел саблей лишь оттого, что напал в темноте. А так ничего особенного.

Разговор о походе подошел к концу, и тут во дворе послышался шум.