Вредители по найму (ознакомительный фрагмент)

- Кажется, как раз была одна неплохая гостиница неподалеку от дома госпожи, вот только… - я умолк и посмотрел на нее.

Эту многозначительную паузу бабуля истолковала верно, и вытащила откуда-то из складок своей одежды тощий кошель, судя по всему, приготовленный заранее. Вместе с ним она протянула мне пузырек из непрозрачного стекла темно-коричневого цвета. То самое лекарство, которое я должен был доставить госпоже Урсуле.

- Держи, - выдавила она из себя жалкое подобие улыбки. - Адрес помнишь?

- Восточный квартал, улица Цветочная, шестой дом по левой стороне, у двери стоит каменный сторожевой демон.

- Верно, - улыбка перекосила лицо госпожи Гюрзильды, превращая его в гримасу отвращения, - А теперь убирайся, пока тебя не заметил кто-нибудь из них…

Дважды меня упрашивать не пришлось. Собственно, не трудно было понять, что и бабушка уже сдерживается из последних сил. Испытывать ее силу воли не хотелось, и потому я, наплевав на все правила приличия, выхватил у нее из рук кошелек и лекарство, и помчался прочь со всех ног, даже не попрощавшись. Мысли разом выскочили из головы, кроме одной: скорее оказаться подальше отсюда.

Поймите меня правильно. Вам никогда не доводилось видеть, что происходит с ведьмами, когда наступает Тот Самый День? Они и в обычное время далеко не самые добродушные создания, а становятся еще более злобными, раздражительными и сварливыми. И совершенно теряют контроль над собой и своими способностями. Так что в эти дни все мужчины и женщины, не обладающие даром, покидают селение, забирая с собой детей и животных, от греха подальше.

До поворотного столба я добрался за рекордное время, существенно улучшив свой результат двухнедельной давности. Тогда за мной гналась пара бешеных волков, роняя на дорогу клочья пены. Добежав до столба, я без сил рухнул на траву и перекатился на спину. Уставился в серое небо, пытаясь отдышаться. А надо мною висела предостерегающая надпись:

"Диревня Гиблое Болотье". Остарожна, злые ведьмы!

Привароты, отвароты, сглазы и гаданья. Скидки. Накидки. Платки пуховыя.

(Очень дешива и очень сирдита!)

Долго отлеживаться не стал - до города путь неблизкий, и хорошо бы успеть добраться туда до темноты. А то ведь места вокруг лихие, недолго и стать ужином какой-нибудь нечисти. Конечно, далеко не каждой твари по зубам ведьмин внук, но испытывать свою удачу что-то не очень хотелось.

Отряхнувшись от грязи и прилипших травинок, я зашагал по тропе, ведущей в город. Шел быстро, сразу задав хороший темп, и стараясь не думать о еде. С меня особо не убудет, а если и убудет, так оно только на пользу - итак уже штаны без пояса ношу. Шагал и тихо молился темным богам, чтобы они послали попутный обоз с добрым или наивным возницей, потому что на своих двоих мне никак до темноты не успеть.

К счастью, не все боги были заняты, наблюдая за тем, что сейчас творилось в Гиблом Болотье, и кто-то из них снизошел до меня: позади раздался скрип колес, и вскоре на тропе показалась телега. Я шагал не оглядываясь, словно кроме меня и дороги больше не было никого на свете. Обычно это хорошо работало, помогло и в тот раз. Обоз поравнялся со мной и остановился.

- Эй, малыш, далеко собрался? - голос окликнувшего меня человека был высокий и мелодичный.

- Надеюсь попасть в город засветло, господин, - повернулся я и уставился на возницу, попытавшись изобразить на своем лице почтительную улыбку и смирение.

Он оказался полным… очень полным мужчиной средних лет, одетым в невообразимо пестрый наряд. На голове у него было что-то, скорее напоминающее колесо от телеги, чем шляпу, причем ярко-желтого цвета. Остальная же одежда представляла собой такую безумную смесь цветов и узоров, что невозможно было толком разобрать, что именно на нем надето.

- Пешком? И живым? Ха, мне нравится твой оптимизм, малыш!

- Меня зовут Кей.

- Рад знакомству, малыш. Ну а я - Ларгельт Сладкоголосый, бродячий менестрель.

- Простите, господин… э-э-э…

- Ларри, можешь называть меня просто Ларри, малыш.

- Да, Ларри. Так вот - мне уже двадцать два года, и я не малыш! Меня зовут Кей.

- Разумеется! Я постараюсь не называть тебя малышом, малыш…

Он расхохотался и хлопнул меня по плечу, и от этого обычного жеста меня всего передернуло, словно по спине проползла гусеница - жирная и волосатая. Такая же, как рука Сладкоголосого.

- Ну что, подвезти? Или ты твердо решил окончить жизнь на зубах голодного зомби?

- Подвинься, менестрель. Только, чур, никаких песен!

- Задаром? Перебьешься!

Я запрыгнул на телегу, и мы отправились в путь. И это были худшие десять часов в моей жизни! Мне приходилось, стиснув зубы, выслушивать хвастливые истории о славных похождениях менестреля, слушать его гнусавое пение и есть то, что он скромно называл своими "маленькими кулинарными шедеврами". И, разумеется, называл он меня не иначе, как "малыш".