Вредная привычка жить

    – Вот и правильно, отдохни, и пусть тебе приснятся наши миллионы, – сказала Солька, направляясь к двери и потирая свои алчные ручки. – А что бы ты на эти деньги купила в первую очередь? – крикнула Солька из коридора.

    – Огромный градусник.

    – Зачем?

    – Я бы мерила температуру океанам…

    – У нас будут эти деньги, вот увидишь, – твердо сказала Солька.

    Мне кажется, она была в такой эйфории, что даже не понимала, что такие деньги так просто не достаются и что, возможно, впереди нас ждет множество весьма непростых ситуаций…

    На работу я опоздала. А зачем напрягаться, когда начальника у меня больше нет? Любовь Григорьевна не в счет, она влюблена, а значит, неопасна, к тому же я теперь знаю о ее темных делишках с левыми денежками и всегда могу посадить ее за решетку… Интересно, если я так пошучу, она оценит?

    Мой рабочий стол – это МОЙ РАБОЧИЙ СТОЛ… И когда я увидела портрет Селезнева в рамке с черным бантом около своего компьютера, я остолбенела. Нет, ну я все понимаю, горе-то какое, без кормильца остались и так далее, я вот сегодня даже не накрасилась по причине соблюдения траура, но к чему этот монумент именно на моем столе? Я стукнула в дверь директрисы.

    – Войдите.

    – Доброе утро, Любовь Григорьевна, как спалось? Вижу, плохо, – заговорила я, не давая опомниться тонюсеньким очкам. – А скажите мне, на кой черт на мой стол поставили портрет усопшего? Вы что, хотите, чтобы моя работоспособность понизилась или чтобы мне снились кошмары?

    – Аня, а куда еще его ставить?

    – А зачем это вообще куда-то ставить?

    – Так положено, и к тому же Галина Ивановна рано утром приехала, лица на ней нет, пусть видит, что мы скорбим вместе с ней.

    – Жена, что ли?

    – Да, бедняжка, каково это – мужа потерять…

    – Не знаю, не теряла, – ответила я, – вообще бы мне хотелось всех этих мужей самой пережить.

    Любовь Григорьевна достала платок и стала вытирать покатившиеся по щекам слезы.

    – Не плачьте, недолго сиротами будете, сейчас супруга от горя отойдет – и станет нами руководить, вот тогда и наплачетесь.

    – Она не будет этим заниматься, ей это ни к чему, у нее совсем иной образ жизни – салоны, ателье, театры… Она далека от всего этого, да и образования у нее вроде бы никакого нет.

    – Ничего, выйдет еще за кого-нибудь замуж и передаст ему бразды правления.

    – Ты мне совсем не даешь ничего сказать, – убирая платок, всхлипнула Любовь Григорьевна, – начальник у нас уже есть, в кабинете вон сидит…

    – Что?

    – Галина Ивановна так расстроена, говорит, ничего мне этого больше не надо, фирму брату своему продам.

    – Ну и?

    – Так вот, теперь ее брат в кабинете Валентина Петровича и сидит, документы позже оформят…

    – То есть, пока я тут с вами болтаю, там уже новый начальник зеленого чаю хочет?

    Любовь Григорьевна с сочувствием посмотрела на меня, поправила челку и сказала:

    – Ты только с ним поаккуратней, я его совсем не знаю, но взгляд у него… Ты уж язык свой попридержи.

    – Я пошла на разведку, – сказала я и вышла в приемную.

    Поднос, подносик, где ты… Так вот он, пыльный, зараза! Я подошла к окну и протерла его занавеской. Теперь: чай, вода, чайник, кнопка, заварка… Мастерство – его не пропьешь.

    Через минуту на подносе стояла кружка, наполненная зеленым чаем.

    Я подошла к двери своего начальника и толкнула ее ногой…

    Каштановые глаза, словно раскаленные угли, выбили искру в моей памяти, бок предательски заныл, а в ушах раздался звук катящегося по ступенькам перстня с черным камнем. Я растерялась… я не знала, что делать…

    Но механизм моей души таков, что в подобных ситуациях включается автопилот.

    – Си Ху Лун Цзин, – сказала я.

    – Что? – удивленно спросил он.

    – В переводе с китайского – «Колодец дракона с Западного озера», зеленый чай, будете?

    – Буду.

    – Тогда позвольте начать чайную церемонию, – сказала я, ставя на стол поднос. – Как говорится, «главное в чае – это вода, на втором месте – правильно его заварить, а на третьем – иметь хороший чайный лист…»

    Ему лет тридцать восемь, он, можно сказать, импозантен, сейчас он хмурится, на его лбу – бегущая строка: «Где я ее видел, где я ее видел?», он смотрит на меня исподлобья и барабанит пальцами по столу в такт своим мыслям: «Где я ее видел, где я ее видел?»

    – Я расскажу вам одну историю, которая позволит вам проникнуться атмосферой Китая, и, возможно, вы будете относиться более серьезно к божественному напитку, который я вам приготовила. Давным-давно, в самом начале нашей эры, жил один крутой мудрец, он был к тому же великим полководцем и непревзойденным стратегом, и звали его Чжугэ Лян…

    – А тебя как зовут?