Вредность не порок

— Вот что. Давай вернемся домой и сходим туда. А потом, если что, скажем участковому…

— А если он спросит, почему сразу не рассказала?

— Скажешь, в шоке была. Ты была?

— Была…

— Вот и ладно!

Мы вышли в коридор, где сразу наткнулись на следователя. Он томился возле окна, увидев нас, оживился и сказал:

— Нам надо уточнить еще кое-какие детали… — и расплылся, как блин на масленицу.

* * *

Солнце уже сползало в закат, когда старый синий «жигуленок» подкатил к Горелкам, и Петр Игнатьевич поинтересовался:

— Девчата, где вас высадить-то?

— Здесь, — дружно ответили мы с Надеждой, — немного прогуляемся…

Сидеть уже не было никакого терпения, болел позвоночник, а желудок выбился из сил подавать сигналы о своей близкой кончине. Участковый притормозил, кряхтя, мы вылезли наружу, поблагодарив его за то, что привез обратно. Утром нас увозили отсюда с большим энтузиазмом и желанием, когда наконец отпустили, оказалось, что доблестная милиция вся, как один, занята срочными и неотложными делами.

— Вы б заглянули ко мне домой на пару минут, а? — высунулся в окно Петр Игнатьевич и заискивающе улыбнулся. — Потолкуем чуток, а то ведь все недосуг было…

Ему-то, может быть, и недосуг было, а я наговорила на месяц вперед. Но не уважить участкового было нельзя, надо отдать ему должное — в отделении он всячески старался ускорить процесс и избавить нас от лишней суеты.

— Петр Игнатьевич, — жалостливо затянула Надька, — кушать хочется, сил нет…

— Да я вас, девчата, накормлю…

— Что вы, Петр Игнатьевич, — встряла я, опасаясь, что Надежда согласится, — не надо. Мы сейчас быстренько перекусим и к вам зайдем. Мне хоть переодеться, я ж весь день в халате…

Участковый бодро кивнул и уехал. Мы с Надькой переглянулись и дружно вздохнули.

— Витька меня убьет, — ныла Надька, обреченно шлепая по укатанной грунтовке, — ты его знаешь…

Витьку я знала. Он был старшим Надькиным братом, причем старшим настолько, что это позволяло ему обращаться с сестрой как с дочерью. У Витьки были две собственные дочки, старшая всего на три года младше Надежды, поэтому никакого различия между ними он не делал. Именно в доме брата проводила все лето Надежда, тогда в семействе Зусек образовывалось, включая Витькину жену Свету, сразу четыре представительницы прекрасного пола, доводившие иной раз мужика до нервного припадка. Поэтому в обращении со слабой половиной человечества Виктор был неизменно суров, и, конечно, такое происшествие, как сегодняшнее, просто так он сестренке не спустит.

— Ладно тебе ныть, — оборвала я подругу, — не у одной тебя проблемы. Я с бабкой и Стасом вдрызг переругалась. Даже к Ирке думала перебраться, пока ее дядька с тетей Леной не вернутся. А видишь, что вышло…

Надька сразу предложила поесть у нее, мотивируя это тем, что дома меня вряд ли дожидаются с ужином. Я же была склонна думать, что Надежда рассчитывает на то, что в моем присутствии Витька не станет слишком уж сильно ругаться. Но предложение приняла с удовольствием. Так, болтая, мы добрались до улицы 50-летия Октября. Решив покончить со всеми сомнениями разом, мы мужественно плюнули на усталость и голод и стояли теперь возле зеленого забора дома номер семнадцать.

Днем улица выглядела, конечно, совершенно иначе, мне пришлось немного поднапрячься, чтобы вспомнить, как все было.

— Сюда, — махнула я рукой и, испытывая некоторую неприятную дрожь в коленках, направилась к нужному коттеджу. Однако, оказавшись внутри, я растерялась. — Это должно быть здесь, — бормотала я, оглядывая серые кирпичные стены, — вот в том проходе…

Подружка тенью следовала за мной, с молчаливой надеждой заглядывая в глаза. Ей, как и мне, очень хотелось, чтобы все это оказалось не правдой. Походив по стройке еще немного, я вдруг поймала себя на мысли, что это, пожалуй, вполне возможно. При дневном свете коттедж словно перевернули на сто восемьдесят градусов.

— Вот здесь… — ткнула я пальцем и принялась растерянно чесать в затылке.

— Ты уверена? Мне не хочется действовать тебе на нервы, но здесь.., цемент… Может, в другом проходе?

— Может, — согласилась я, — только похоже, что в этом. Я имею в виду по расположению.., цемент — это, конечно.., несколько неожиданно… Подожди, должна быть еще яма. В той, в дальней комнате. Я пока тут ползала, едва в нее не угодила…

— Какая комната? — стоя за моим плечом, поинтересовалась подруга. — Правая или левая?

— Должна быть левая… А вот та дверь, а здесь доски над подвалом…

— Нет тут никаких досок, — буркнула Надька.

Могла бы и не говорить, я и сама не слепая. Ну нет, дуру из себя я делать не позволю. Я решительно вернулась назад и подошла к окну, из которого наблюдала за машиной.

— Вот дом, направо наискосок, все верно. Дальше…

Вот коридор… Так… Где-то здесь… Если смотреть отсюда, то… А если отсюда… Не может такого быть…

Я со злостью топнула по полу, потом еще раз и еще.

Ничего не случилось, цемент не расплылся под ногами, и вообще выглядел он так, словно лежал здесь сто лет, между стенкой и полом проросли уже какие-то колючки.