Вредность не порок

Очутившись в городе, Ефим проявил максимум осторожности и предусмотрительности, хорошо понимая, что два таких глиняных чучела останутся на свободе до первого попавшегося милиционера. А там поди докажи, что ты не верблюд, а твои документики плавают в весьма неподходящем месте.

Пока мы обходили мой дом, я твердила, как заклинание: «Последнее усилие, последнее усилие…» Только мысль о том, что через несколько минут я окажусь в своей теплой и сухой квартире, придавала силы, и я передвигала ноги. Двор, к моему безмерному счастью, был пуст, что не удивляло. В это время и в такую погоду на улице не встретишь даже местных сумасшедших. Мы вошли в подъезд, и я стала тревожно оглядываться, мне казалось, что за нами должен тянуться мокрый глиняный след.

– Вот, – ткнула я пальцем в дверь с незамысловатой цифрой «пять», – сюда…

Ефим подошел, нагнулся, разглядывая фронт работ, потом почесал затылок и повернулся ко мне. Лицо его выражало явную растерянность, которую, впрочем, он попытался скрыть.

– Ты уверена, что это квартира, – я вытаращила глаза, – а не банковский сейф, к примеру?

Я смущенно кашлянула. Я же не виновата, что мама так серьезно относится ко всяким глупостям… Но доказать, что такая дверь мне ни к чему, я не смогла, чтобы не расстраивать маму, которая будет в Москве с ума сходить, не украли ли еще ее малышика. Теперь-то я понимала, что мамина забота выходит мне боком.

– Может, через балкон? – робко спросила я минут через десять. К этому моменту я уже сидела на холодном полу лестничной клетки, практически потеряв всякий интерес к жизни.

Ефим прекратил возиться с замком и заинтересовался:

– А как окна расположены?

Я прошелестела:

– Маленькое с торца – это холл, угловое – балкон, потом кухня. Ее окно рядом с козырьком, думаю, дотянуться можно…

Ругая в душе миг слабости, в который согласилась на эту мерзкую бронированную дверь, я снова потащилась под дождь. «Вот помру от воспаления легких, – злобно думала я, – пускай меня этой дверью сверху прикроют…»

Пару минут Ефим внимательно разглядывал окна, я ежилась и готовилась к скорой кончине.

– А форточка на кухне заперта? – поинтересовался он, я пожала плечами. – Тогда бы не было проблем. Слушай, чего-то я не пойму, на окнах – это стеклопакеты, что ли?

Заскорбев без меры, я кивнула. Я не виновата…

Ефим оглядел меня с большим интересом, качнул головой и буркнул:

– А все говорят, что учителям зарплату не выплачивают… Ладно, пошли… – Пока мы поднимались по лестнице, он спросил:

– Как твой сейф изнутри-то открыть?

Я торопливо объяснила, Ефим кивнул, подошел к окошку, расположенному над козырьком подъезда, и скомандовал:

– Иди к двери, жди…

Через секунду я уже топталась возле двери, жалобно поскуливая и боясь одного – Ефима кто-нибудь увидит, и его заметут как домушника. А я умру под дверью.

Время тянулось беспощадно медленно, дрожа от волнения и холода, я неотрывно смотрела, ожидая, когда же ручка двери дрогнет и поползет вниз. Терпение мое иссякло, вероятно, вместе с последними жизненными силами, я припала к двери всем телом и почти сразу же загремела в родимый коридор. К счастью, Ефим сориентировался и исхитрился меня поймать.

– Ты открыл!.. – только и смогла счастливо пробормотать я, уткнувшись носом в его живот.

– Открыл, открыл… – закряхтел любимый, пытаясь перебросить мои ноги через порог и захлопнуть дверь, – только не шуми… Всему дому необязательно знать, что мы здесь… Вставай, Настя, хватит дурака валять…

Хотела я обидеться, но потом передумала. Если разобраться, он прав. Он тоже устал, а проблемы у него – не чета моим. Конечно, переживает человек. Ни машины, ни документов, ни денег. Ладно, утром ему сюрприз сделаю, схожу в нашу кассу взаимопомощи.

Поэтому я поднялась, оглядела свою грязную одежду и улыбнулась:

– Молодец, ты через кухню? – Ефим кивнул. – Форточка была открыта? Вечно ее закрыть забываю…

– Не думаю, что это ты… – сообщил вдруг он, я растерялась:

– А кто же?

– Интересный вопрос. Автографов нет…

Прикинув, не шутит ли он, я проследовала на кухню, Ефим за мной. На карнизе и подоконнике грязные следы, однако это вовсе не удивительно: мы оба в глине с головы до ног.

– Видишь ли.., открыта была не форточка, а окно.

Просто прикрыто, но не заперто. И следы. Видишь? Это не мои, и это не глина, просто грязь с улицы. Скорее всего, кто-то через форточку открыл окно. И не так давно, дождь уже шел… – Тут он задумался, потом повернулся ко мне:

– Посмотри, вещи все целы? Господи, Настя, что с тобой?

Ефим кинулся к крану, налил воды и сунул мне стакан:

– Выпей!

Я послушно хлебнула, моргнула, всхлипнула, и по щекам крупным горохом покатились слезы. Никогда не приходило в голову, что в моей квартире с такой бронированной дверью будет разгуливать какой-то паразит без всякого на то приглашения. А вдруг…

– Настенька, глупенькая, ну чего ты испугалась? Я же с тобой… А здесь никого нет… Вот видишь? – Ефим демонстративно открыл все имеющиеся в квартире двери. – Наверно, пацаны хулиганили… В окно сунулись, а потом трухнули… Видишь, в квартире полный порядок…

Да не плачь же, ради бога! Ну смотри!