Вредность не порок

Ефиму такой горячий прием явно не понравился, он резко ударил Бешеного обеими руками в грудь, тот оступился, но на ногах удержался. После чего они заорали друг на друга и вдруг бросились в бой, словно два петуха.

Я, признаться, опешила от такого зрелища, оба мужика обладали весьма солидной комплекцией, и стычка здорово напоминала лосиные разборки во время гона.

К моему большому облегчению, дело кончилось десятком оплеух, после чего они остановились, помахали руками и быстро направились к дому. Я бросилась вверх по лестнице, про себя отметив, что уже устала бегать туда-сюда. Оказавшись в спальне, я снова прикрутила гантель к ручке, поставив ее в распор к косяку. Пусть джентльмены для начала успокоятся, в таком возбужденном состоянии нечего им глаза лишний раз мозолить. Я села как паинька на кровать, сложила ручки на коленочках и стала думать. Информации для размышления теперь было хоть отбавляй, и я прилежно скрипела мозгами, силясь-таки понять, кто же во всей этой странной истории козел отпущения. Видно, я здорово задумалась, потому что не сразу услышала, как стучат в дверь.

– Настя! – позвал Ефим. – Эй, Настя, почему молчишь? Ты в порядке? Зачем закрылась?

Я замешкалась с ответом, а он принялся трясти дверь, гантель билась о косяк, не давая ей открыться. Через несколько секунд с вопросом: «Настя, что случилось?», Ефим рванул дверь что есть силы, она распахнулась, прощально стукнувшись о косяк, гантель перевернулась и выпала из веревки на пол. Точнее, на ногу любимому Об этом немедленно стало известно всей округе, Ефим взвыл и запрыгал на одной ножке. На вопли прибежал Коля, посмотрел на нас с удивлением и поинтересовался:

– Что за шум, а драки нет? Ты за что его так?

– Это не я, – начала я оправдываться, – это случайно.., гантель, она сама…

– Да ладно, – морщась, махнул Ефим рукой, – ерунда…

И похромал вниз. Я пошла следом, чувствуя себя так неловко, словно и правда нарочно уронила гантель ему на ногу. Пока мы спускались по лестнице, я обратила внимание на Ефимовы ноги. Кроссовки перепачканы чем-то зеленовато-черным, и на джинсах такие же брызги. А тут еще Бешеный пробурчал:

– Всю машину мне уделал… Мыть сам будешь…

– Ладно врать, – с упреком отозвался Ефим, – коврик только и грязный…

Они лениво препирались какое-то время, я подумала, что для людей, полчаса назад с энтузиазмом мутузивших друг друга на свежем воздухе, они на удивление любезны.

– Когда обедать будем? – повернулся ко мне Ефим. – Слона бы съел… Насть, сообрази чего, а я пока ополоснусь…

Нет, вы это слышали? Ты шуруй на кухню, а я буду принимать ванну… Тоже мне… Я хотела высказаться о равноправии и самоопределении, но тут Коля весьма ловко бочком-бочком запихал меня в кухню, сообщив:

– Сейчас сметану принесу…

«Иди ты со своей сметаной… – подумала я, в сердцах хлопая дверцей холодильника. – Вам, дорогие мои, здорово повезло, что я тоже хочу есть…»

Я чистила лук, когда до моего слуха донесся характерный стук. «Это дверь, – быстро сообразила я. – Бешеный вышел, Ефим моется… Пора…»

В этот раз я не медлила. Спустившись с крыльца, прямой наводкой направилась к калитке. Дернула щеколду, толкнула дверь… В лес или по дороге? Пожалуй, лучше…

– Куда это ты намылилась?

Голос за спиной прозвучал грозно, в нем не было и намека на привычную Колину шутливость. Ну я, конечно, не имею в виду моменты, когда он бросался на стены.

Я оглянулась. Ко мне шел Коля, и лицо его… В общем, выражение его было так себе, не люблю я разглядывать такие рожи. Однако сейчас деваться было некуда, я развернулась, уперла кулаки в бока и нахмурилась:

– Ты чего на меня орешь?

– Куда собралась, спрашиваю? – Голос теперь был тихий, но чрезвычайно противный. – За грибами, за ягодами?

Сам того не подозревая, Коля подал идею, своих собственных у меня пока не было.

– Какие сейчас грибы? – оборвала я сурово. – Одуванчиков хотела нарвать.., для салата… Ясно?

Коля смешался:

– Чего? Каких еще одуванчиков? Офонарела, что ли?

– Ах, – насмешливо протянула я, – несчастное дитя столицы! Не знает, что такое салат из одуванчиков!

И, поняв уже, что побег временно отменяется, качая головой, пошла к дому. Оказавшись на кухне, снова занялась обедом и не успела накрыть на стол, как появился Ефим, вымытый и сияющий, словно новый пятак. Одет он был весьма демократично, в розовенькое полотенце вокруг бедер. Поигрывая перекатывающимися буграми мышц, он сладко пропел:

– Ну как?

Я не поняла, что именно он имел в виду. То ли обед, то ли мои впечатления. Впечатления, по совести признаться, были, и еще какие, даже такой воспитанной и скромной девушке, как я, трудно было отвести от него взгляд.

– Веселенькое полотенце, – похвалила я, расставляя тарелки, – надеюсь, оно не размотается.

– Ну, никогда не знаешь, как поведет себя полотенце…