Вредные игрушки

Тут уж мне пришлось нажать на спусковой крючок. В порядке самообороны. Перед лицом реальной и разъяренной опасности.

И эта опасность тут же миновала - тугой резиновый шарик гулко ударил ей прямо в зеленый лоб.

Капитан без слов рухнул на спину, увеличив тем самым беспорядок в каюте.

Когда он пришел в себя, мы уже успели накинуть нерасцепляемые колечки на его руки.

– За что, ребята? - жалобно спросил он, открыв глаза. - За то, что я не выдал вам диплом, да? Это слишком жестоко.

– Вот за это самое! - Алешка потряс перед его носом пистолетом. - Это не жестоко?

– Но я не очень виноват, - так же жалобно забубнил капитан. - Обстоятельства вынудили… Жизнь заставила…

– Разговорчики! - прикрикнул Алешка. Точно так говорит мама, когда он отказывается есть овсянку по утрам.

И капитан понял, что пытаться нас разжалобить бесполезно. Он сник и сломался.

– Что со мной будет? - робко спросил «морской орел».

– Это зависит от вас, - сказал я. - Если вы искренне раскаетесь и подтвердите свое раскаяние чистосердечным и исчерпывающим признанием вины, то мы… - Тут я вопросительно глянул на Алешку, и он важно кивнул. - То мы сохраним вам жизнь. А дальнейшую вашу судьбу решат официальные правоохранительные органы, в руки которых мы вас передадим.

– В лице нашего отца, - важно добавил Алешка. - Полковника милиции. Сотрудника Интерпола.

Тут капитан второй раз упал в обморок. Правда, лежа. Он застонал с тоской и закатил глаза в сторону зеленого лба.

Когда он опять очнулся, мы записали его показания на магнитофон, забрали кассету и сказали:

– Собирайтесь, гражданин. Пойдемте с нами.

– Куда? - испугался бравый капитан.

– В тюрьму, - ответил я.

А Лешка добавил важно:

– Соберите личные вещи. И зеркальце не забудьте.

– Зачем зеркальце? - удивился капитан.

– Скоро узнаете. Когда в него посмотрите.

– Что? - Он испугался еще больше. - Я поседел?

– Скорее - позеленел, - сказал Алешка и хихикнул, вредина.

Я выглянул из дверей, осмотрелся - никого в коридоре не было. Никаких нежелательных свидетелей и соучастников. И мы вывели бедного позеленевшего капитана и спустили его, покорного, в трюм, туда, где до него томилась тетушка Ланч.

Там мы его усадили в шезлонг и пристегнули одно из колечек к какой-то надежной скобе, которая торчала рядом из стены. Поставили возле него бутылку с водой, чтобы он не мучился от жажды. Пусть лучше мучается угрызениями совести.

– Где тетушка Ланч? - спросил я его напоследок. - На якоре?

– Что вы! Что вы! Как вы могли такое подумать! Она в полной безопасности! Ей ничто не угрожает.

– Где она? - строго повторил я вопрос.

– В коробке, - признался капитан. - От робота.

– А коробка? - с замиранием сердца спросил я.

– Коробка там… На острове… Где вы робинзонили.

Вот гад! «Она в полной безопасности! Ей ничто не угрожает!» И мне захотелось его самого засунуть в коробку и отвезти на остров. Испытай сам, что другим готовишь!

– Дим, - вспомнил Алешка, - так вот какую коробку отвозил санитарный катер, а?

Точно. И теперь мы знаем еще одного сообщника капитана. Которого он, кстати, не назвал. Наверное, понадеялся, что тот его освободит. И тогда уж капитан точно отправит нас в коробках из-под игрушек на остров. Чтобы тетушке Ланч не скучно было.

– Сидите здесь смирно, не орите, не зовите на помощь, - сказал я уже в дверях. - Вам никто не поможет, весь пароход в наших руках. Ясно?

Капитан кивнул зеленым лбом.

А Лешка безжалостно добавил:

– Да никто вас выручать и не станет, испугается и убежит. Вы посмотрите на себя. В зеркальце.

Глава XVI

ТЕРРОРИСТЫ НА БОРТУ

Чледующим объектом захвата было машинное отделение.

Это, наверное, будет посложнее - там всегда трудятся два здоровых кочегара. Нам можно рассчитывать только на внезапность. И очень решительные действия. Нахальные, я бы сказал.

Мы сосредоточились, как бойцы спецназа, у дверей в кочегарку. Перемигнулись - и пошли!

На этот раз за дверь взялся я. Чтобы не было традиционной путаницы. И я не стал ее красиво выбивать ногой, а просто резко дернул на себя…

Всякому действию равно противодействие. Дверь не шелохнулась, а я чуть не врезался в нее лбом. Пришлось бы зеленкой мазаться и ходить, как наш капитан, «во цвете листвы весенней».

– Ну и пароход! - возмутился Алешка. - Ни одной одинаковой двери! Давай я!

И он отработанным приемом попытался открыть дверь в другую сторону - внутрь, словом.

Но и у него не получилось. Однако наши рывки и удары не остались незамеченными. Изнутри кто-то весело крикнул:

– Входите! Не заперто!

Мы опять подергали ручку. Без результата.

– Влево тяни! - посоветовали нам.

Оказывается, эта дверь открывалась не наружу, не внутрь, а в сторону, примерно как у поезда метро - только не обе створки, а одна.

Эффектного вторжения не получилось. Мы вошли и остановились на небольшой металлической площадке, с которой круто падали вниз стальные ступени трапа. Там высилась громадная паровая машина, такая холодная и молчаливая, что даже не верилось в ее живую силу.