Времена Амирана (СИ)

— Будем знакомы, меня зовут Бунимад, Бунимад-ага-Ган, сказал, подходя и протягивая руку наследник Ахалдакский, — мы с вами, как я понимаю, в некотором роде коллеги. Я тоже наследник, дай бог здоровья нашим отцам.

Ратомир пожал его твердую узкую ладонь и, в свою очередь, представился:

— Ратомир, — и добавил, чуть помешкав, — очень приятно…

— По-моему, мы с вами еще не встречались, где это вы пропадали? Почему вас не было на нашей с Сусалиной свадьбе?

— По-моему я как раз тогда болел, — сказал, подумав, Ратомир, — да, кажется, у меня как раз тогда была скарлатина, если не ошибаюсь.

— Сочувствую, — улыбаясь произнес Бунимад, — но, похоже, с тех пор вы поправились.

— Да, конечно… — не оценив тонкой иронии серьезно сказал принц. — Хотя после этого мне еще случалось болеть.

— О-о, надеюсь, ничего серьезного? — Это был уже подошедший и вставший рядом Салам.

Ратомир заворожено уставился на нового собеседника, чье лицо украшала роскошная, холеная черная борода, а голову венчал тюрбан с огромным изумрудом. В своем необычном наряде султан напоминал фокусника из цирка.

— Я счастлив познакомиться с юной надеждой Амирана, — продолжал между тем бородоносец, весело и хищно посверкивая крупными белыми зубами. — Мое имя Обр-аль-Саламат-ибн-Бахут-ибн-Байтах, и я — ваш скромный раб и слуга, султан Ахинеи Азарейской, к вашим услугам.

— Шварцебаппер, — коротко представился Арбокорский властитель, — на бильярде не играете? Жаль, юноша. Ну, все равно, рад познакомиться. На сколько лет вы моложе Софронеи? На пятнадцать? Я думал больше.

Прислонившись к бильярдному столу и скрестив руки на груди Геркуланий молча взирал на эту сцену, рассматривая брата Принципии и, к большому своему сожалению, не находя в нем привлекательных черт.

Ратомир, невысокий от природы, стоял, растерянно хлопая спрятанными под стекла глазами и втянув голову в плечи, отчего казался еще меньше и тщедушнее. В Эрогении в стародавние времена существовал обычай лишать жизни мальчиков, страдавших какими-нибудь уродствами, врожденными болезнями или просто не соответствующих принятому тогда стандарту. Обычай, сейчас, конечно, кажущийся жестоким и бесчеловечным, и давно уже отошедший в область преданий, сыгравший, тем не менее, великую роль в формировании нации такой, какая она сейчас есть. А сейчас этой нацией можно было гордиться.

Геркуланий еще раз взглянул на Ратомира: нет, в те времена это был бы кандидат на выбраковку. Странно, ведь отец у него вроде бы ничего. Но если не вести специальный отбор, то никогда не знаешь, чья кровь возобладает в жилах твоего наследника, через сколько поколений всплывет какая-нибудь наследственная беда. Вот и думай потом о проклятии рода. Смотреть надо внимательно, когда женишься, вот и все.

Может быть, — думал Геркуланий, глядя на наследника и брата своей невесты, на этого щуплого мальчика без тени мужских качеств, — может быть, он зря это делает, то есть собирается жениться на сестре этого заморыша и недоноска, какие дети у них будут? Какие внуки? Об этом же тоже надо думать!

Черт возьми! Но он слишком сильно любит ее. Ему стоило таких трудов сломать лед и убедить ее отца в выгодности для него этого брака. Нет, сейчас, конечно, отступать уже поздно. Да и не хочет он никуда отступать. А брат? Что брат?! Да, в конце концов, он же видит его в первый раз, по крайней мере в таком возрасте, когда уже можно о чем-то говорить! Да, может быть, это просто еще не распустившийся бутон, и под этой оболочкой скрывается могучей силы дух, обладание которым ценнее, чем обладание богатырским ростом и бицепсами.

Надо нам познакомиться поближе, решил Геркуланий. Нет, в самом деле, по идее он должен стать моим другом, он же брат женщины, которую я люблю, а она любит его. Значит, и я должен полюбить его. А он — меня. Я постараюсь.

— Геркуланий, — произнес он, забирая узкую кисть юноши в свою широкую и сильную ладонь.

Он был осторожен, стараясь не причинить боль. Он мог бы раздавить, расплющить эти нежные косточки, покрытые тонкой кожей с голубыми прожилками вен.

Внезапно в голову ему пришла одна мысль. Геркуланий вообще был человеком быстрых решений и неожиданных поступков. Впрочем, как правило, достаточно разумных.

— Ты меня, наверное, уже не помнишь, — сказал он Ратомиру, — последний раз мы виделись с тобой, когда мне было еще меньше лет, чем тебе сейчас. Тебя отпускали со мной на прогулки и мы гуляли с тобой в окрестностях дворца, а как-то раз я учил тебя ловить рыбу удочкой.

— Кстати, — добавил он после небольшой паузы, — тебе, наверное, душновато тут. Мы накурили, как черти. Не выйти ли нам на воздух?

Он одной рукой приобнял Ратомира за плечи и чуть подтолкнул к выходу. Ратомир взглянул в его лицо, на котором широкая, доброжелательная улыбка гармонировала с мягким, ласковым взглядом больших, блестящих карих глаз. Ратомир невольно улыбнулся в ответ и кивнул. Он помнил ту давнюю рыбалку.

— Мы вас покинем ненадолго, — обратился Геркуланий к остававшимся в бильярдной, — пройдемся немного, подышим. Вы нас не теряйте и не скучайте без нас.

— Постараемся. — Проворчал Шварцебаппер.