Времена Антона. Судьба и педагогика А.С. Макаренко. Свободные размышления

– Нет, не приходилось. Я пришел позже. Нас было четверо. Сначала один, Вася Лобода, за ним другой был командиром, потом третий, а на четвертый год я должен был стать командиром отряда, но не пришлось: был уже выпуск. Не приходилось и с Макаренко беседовать с глазу на глаз. А с преподавателями даже спорил. Когда изучали тригонометрию, синус альфа – да? И косинус бета. А когда задачки решали – не получалось целое число. Получалось, допустим, четыре и три в периоде. Я спрашивал: что это за наука? Прибавляем, отнимаем, умножаем – всегда целые числа, а тут – непонятно. Учительница мне: оставайтесь после занятий. Все ушли. И что вы думаете? Вот доска. Вы будущий командир. Здесь течет речка. Вы на этой стороне, противник – на другой. Вам нужно артиллерией поразить эту цель. Какой прицел? Какое расстояние до цели? Вы же не пойдете измерять расстояние? Учительница: с помощью тригонометрии мы измерим это расстояние. А я: как же вы измерите? Она: проведем базу на вашей стороне. Теодолитом измерили этот угол. И по одной стороне и углу определим расстояние до цели. Тогда я и понял эту науку, тригонометрию. И вечером, уже в темноте, я залез на телеграфный столб, опустил катушку ниток, замерили с Мишей расстояние, а днем замерили тень. И все подтвердилось. И увлекся я этой наукой. Нам зададут три задачки из учебника, а я решал все от начала до конца.

– Иван Демьянович, можно подумать, что Макаренко – идеал человека…

– Видите, оценивать человека, с которым не работал, очень трудно. Тем более с позиций четырнадцати лет. Я могу говорить только о внешних проявлениях. А что у него в уме и в душе, я не мог знать.

– Но кто воспитывал самого Макаренко? Кто? Кто его так хорошо воспитал? Макаренко воспитывал вас, будучи педагогом, специалистом по воспитанию. А кто его воспитатели?

– Кто воспитывал Макаренко? Он увлекался Горьким. Горький оказал на него очень сильное влияние. Ведь писатель тоже был беспризорником. И никакого литературного института не заканчивал, а стал великим писателем. Его жизнь научила. Так и Макаренко. Жизнь ставила перед ним вопросы. Судя по архиву Макаренко, он издавна интересовался такими вопросами, как беспризорность. Какие ее причины? С неба она не падает. Она – из семьи. От общества. У него нашли в архиве много справочного материала о разводах, о детском криминале и так далее. И он мечтал написать книгу для будущих отцов – по каким критериям выбирать невест. Чтобы до гроба жить вместе. И вторую книгу – для будущих мам, как выбирать себе жениха. И тогда не будет детского криминала. Откуда все эти бандиты? Из семьи. Отец пьяница, мать – забитая…

Через дом от моего, здесь, в Нижнем Новгороде, – моя подшефная школа. Меня поразило то, что среди учащихся много курильщиков. Обычно я отнимаю у учителя минут десять для свободной беседы. Например, спрашиваю, вкусна ли земляника. Вкусна, отвечают. А откуда она берется? На земле растет. А золотые сережки с камнем у девушки – откуда? Из земли. А теперь вопрос: кто возле школы набросал окурков, всякого мусора? Кто загрязняет землю?..

– Иван Демьянович, давайте теперь порассуждаем о судьбе учения Макаренко. С одной стороны – признание, а с другой – мало последователей…

– Человеческий фактор. Есть энтузиасты, как Манефа Ильинична. Она прочитала «Педагогическую поэму», изучила все, что можно, о жизни Макаренко, и говорила: это редчайший человек. Я с ней согласен. Еще молодым человеком, в 1905 году Макаренко писал о проблемах педагогической науки, о ее кризисе. Именно он настаивал на том, что обучить и воспитать – это разные крылья. Если ты научил человека грамоте, но не воспитал его нравственно, такой человек не взлетит на одном крыле. У нас есть богатые люди, которые вроде бы закончили по два-три вуза, а как ведут себя бессовестно? А вы читали книгу Азарова? Е1азывается «Не подняться тебе, старик». В свое время он стал доктором педагогических наук на восхвалении Макаренко. А теперь заявляет: «не подняться тебе, старик». А Макаренко и не падал. Он всю жизнь боролся с этими «олимпийцами» в педагогике. И Азаров, оказывается, – один из них. Здесь у меня была стычка со студентами юридического факультета. Я им рассказал о Макаренко, в глубины педагогики не лез, а о том говорил, как воспитывался в коммуне. И как сложилась моя жизнь после нее. А один из студентов встал и говорит: мы считаем, что Макаренко – диктатор. А я считаю, что он демократ. И я еле вышел в том споре победителем. Студенты опираются на какой-то один факт. Крупская сказала, что система Макаренко не советская. Так надо было ей приехать и посмотреть, что это за колония. А один факт ни о чем не говорит. Я по утрам стою на балконе и вижу, как родители ведут детей в детский сад. Дети упираются, не хотят. А мама опаздывает на работу, и она, в отчаянии, шлепает ребенка по заднице. Она не может сладить с родным дитем. А в колонии были 17-18-летние парни, которые прошли криминальную школу жизни. Как с ними? Кто знал, как их вывести на истинный путь?

– А наше время годится для системы Макаренко?