Времена былинные. Книга Вторая. Вольные стрелки (СИ)

Включение мурманов в новый коллектив проходило не то что сложно, скорее, постепенно. Особых проблем не было, однако мелкие конфликты между ними и крепостными периодически возникали. Торир и Святослав, объединённые общей тайной, старались решать вопросы совместно, не допуская ущерба ни одной из сторон. Поначалу словене чуть сторонились скандинавов, те не очень воспринимали крепостных. Но мне, если честно, ситуация наоборот нравилась. Мы получили новый, третий центр силы в Москве. Он как бы компенсировал подавляющее численное превосходство крепостных над Игнатьевыми. Ко мне бегали представители обоих групп, как к последней инстанции, если не удавалось решать вопросы полюбовно. Из-за этого власть московская только крепла. А учитывая, что основные вожди да авторитеты завязаны были на Игнатьевых, брачными да кровными узами, получился некий "трёхногий табурет", достаточно устойчивая конструкция, надо сказать. Мурманы чуть более крутыми себя почувствуют - я на них через Торира влияю, донося мысль о том, что все граждане Москвы, независимо от статуса, равны в правах. Крепостные на скандинавов косо смотрят - Святослав им мои слова доносит, мол, это не ваши варяги, а наши, московские люди, хоть и другой национальности. Зато периодически они объединяются, обе эти группы, и бегут на меня наезжать, ну там закон чуть поменять, или в хозяйстве что по-другому сделать. Вот так потихоньку, мелкими шажками мы интегрировали людей. Зато за безопасность внутреннюю я переживать перестал, оба центра силы друг за другом смотрят зорко и мне докладывают о поползновениях в сторону нарушения законов Москвы. Какой уж тут бунт, если у нас национальный спорт - сдать под Административный кодекс какого-нибудь нарушителя "из противоположной команды"! Не стукачество, а так, донесение сведений до руководства. Мы даже сделали "тайный" рейтинг проступков. Святослав и Торир, "по секрету", сказали каждый своим людям о том, что Игнатьевы в таблицу специальную нарушения записывают для каждой группы, и потом считают, кто же более достойный гражданин? Мурман или словен? Кому дело серьёзное доверить можно? Такое себе социалистическое соревнование.

Для окончательной компенсации сил и возможностей каждой группы наших жителей, переселили в первую крепость Ладимира с внуком и несколько крепостных с семьями, мурманы же все тут жили. Собственно, всей толпой сооружали новые дома вроде тех, в которых Игнатьевы в нашей части Москвы жили. Линия построек теперь упёрлась в стену, однако на общей работе мурманские и словенские люди сблизились, стали чуть больше доверять друг другу. Коли вдвоём бревно тянешь, с одной стороны словенин, с другой - скандинав, тут уж не до интриг да скандалов. Упадёт дерево - оба без ног останутся. Так и перемешивали людей. Постепенно стали включать мурманов в рабочие команды да назначать им направления деятельности. Причём без всякого ущемления крепостных или скандинавов. По навыкам имеющимся определяли каждому участок работы, не разбирая национальности. Ни те, ни другие не роптали - во главе каждого направления или рабочей группы стоял всё равно Игнатьев, связанный узами кровными да брачными с Ториром и Святославом. И выходило, что руководитель для всех вроде как "свой парень", чего тут обижаться? Редких специалистов, правда, выделили, не без того.

Кнута по части кораблей назначили, он с Юркой этим занимался. Ивара, что на протезе ноги скакал, в помощь Кукше на подготовку ополчения из мужиков пошёл. Брунгильда готовила из девушек "батальон белые колготки" - всех барышень, словенских и мурманских обучали стрельбе из арбалетов. Тех, кто мог, конечно, пузатых много было, беременность в Москве носила характер эпидемии. Два дядьки, скандинав и крепостной, выказали недюжие таланты в области животноводства. Причём второй был бывшим воякой Святослава. При их знаниях и умениях мне вообще не понятно, зачем они за меч брались? До хрипоты на жуткой смеси двух языков обсуждают особенности кручения хвостов поросятам и отпиливания рогов коровам, отчего наши звери на фермах стали больше, толще, и количеством приросли. Даже кролики, и те хворать перестали. Атли с Гуннаром буквально влюбились в пулемёты и огнемёты. А парочка крепостных, в числе которых был мой можно сказать приятель, Дубаш, проявили себя на почве строительства. Этим двум я бы даже свой дом построить доверил, и проверять бы не стал, настолько хорошо у них выходило. Постепенно мурманы растворялись в Москве, притираясь к новым порядкам и законам, перемешиваясь с крепостными. Последние, кстати, на переселение некоторых людей не обиделись, мы отбирали авторитетных и заслуженных жителей в первую крепость. Да и в бараках чуть легче дышать стало, некоторые, особо крупные семьи, даже двухкомнатные "квартиры" себе завели. Так и жили.