Времена года

Запыленные, вспотевшие, шахтеры обливали друг друга ледяной водой из колодца. Ровно в двенадцать по сигналу колокола садились есть, словно это имело какое-то значение, но так уж было принято у крестьян. Шахтеры радовались своим скромным успехам в работе и долгим жарким беседам с крестьянами...

Матэ сделал небольшую паузу. В первых рядах началось оживление. Заведующий клубом, сидевший крайним в первом ряду, чтобы быть ближе к начальству, встал, согнувшись, подошел к столу президиума и подал Матэ записку.

На листке, вырванном из блокнота, неровными буквами было написано: «Ходят слухи, что из нашего поселка снова будут выселять швабов. Правда ли это? Просим товарища докладчика ответить».

Матэ догадался, кто написал записку, и хотел сунуть ее в карман, но Тако заметил это, взял у него бумажку и громко спросил:

— Кто написал записку?

На виду у притихшего зала из третьего ряда поднялся маленький мужчина в рабочей одежде.

— Я, — ответил он.

Немного постояв, мужчина так же внезапно, как и встал, сел на место.

Тако отпил глоток воды из стакана и подумал, что пора и ему выступать. Взглянув в глубину зала, он встал:

— Разумеется, я приехал сюда вовсе не затем, чтобы хвалить вас, — начал сухо Тако, передвигая по столу шапку и подыскивая подходящие слова.

Матэ уголком глаза следил за лектором.

— К нам поступает много жалоб на ваше поведение! — громко проговорил Тако в притихшем зале. — Партия понимает ваше воодушевление. Ценит, когда рабочий человек, особенно если это шахтер, едет в село, чтобы помочь крестьянам. Но эти поездки — дело сугубо добровольное. Партия никого силой не посылает. Иногда об этом полезно напомнить. Но поехать в село — это еще не все! От того, кто сам, добровольно, вызвался на это дело, требуется соблюдение строгой партийной дисциплины, ибо это не прогулка, а серьезное политическое дело! Вот почему партия ждет от вас, чтобы в деревню вы ездили не обедать, а проводить агитационную работу среди сельского населения! Мы этого от вас не скрываем! А к нам в партийный центр поступают сигналы, что некоторые из вас, приехав в село, убивают там время на пьянство. Нам, коммунистам, необходимо привлечь крестьянство на свою сторону, в будущем союз с ним будет нам еще нужнее. Именно поэтому партия и не собирается терпеть, чтобы отдельные элементы использовали такие поездки в село для совершения политических авантюр! У нас есть факты, что некоторые шахтеры, вернувшись из такой поездки домой, рассказывают о крестьянах анекдоты!

Тишина в зале стала напряженной. И вдруг откуда-то из угла зала раздался резкий голос:

— Вы, уважаемый товарищ, могли бы и не говорить нам этого!

Зал забурлил. Особенно сильно заволновались задние ряды. Тако всем корпусом подался вперед, словно хотел получше рассмотреть лица сидевших в зале людей.

— Вы, товарищи, понимаете, что я имею в виду! Чтобы не было недоразумения, напомню вам один случай, имевший у вас место. — Тако бросил беглый взгляд на Матэ. — Вы, наверное, помните эту историю. У вас была создана культбригада, которая по воскресеньям выезжала в села и давала там представления. По ходу действия на сцену выходил священник. Роль его играл пожарный с вашей шахты. Все участвующие в представлении еще дома облачались в костюмы тех лиц, которых они играли. Так было всегда. Пожарный, игравший священника, тоже напялил на себя сутану еще дома, а поверх надел шинель. Ну как, вспомнили?..

В зале поднялся неимоверный шум. Шахтеры, чувствуя себя оскорбленными, заволновались. Некоторые демонстративно вышли в коридор и оттуда громко кричали:

— Не так все это было!

— Перевернули все вверх дном!

— Пожарный только хотел произнести небольшую речь перед крестьянами!

— С нами так не следует разговаривать! Мы не позволим разговаривать с нами таким тоном и самому господу богу! Мы работаем в самых трудных условиях, под землей!

После того как дружинники навели в зале порядок, начались прения.

Глядя на Тако, Матэ думал: «Этого ему, пожалуй, не следовало бы говорить! Не понимаю, зачем ему это понадобилось! До сих пор никаких неприятностей у нас не было. Шахтеры не заслужили такого упрека...»

Матэ вспомнил, как старенький, запыленный, вечно чихающий грузовик въехал на центральную площадь села и остановился. Ребятишки окружили его, ощупывали колеса и сетку радиатора. Машина остановилась как раз напротив церкви, посреди пустой площади, окруженной побеленными известкой домиками.