Времена года

На этот вопрос, заданный тоном безукоризненно воспитанного человека, ей захотелось ответить что-нибудь про тушки летучих мышей или сушеных жаб. А на самом деле она бы не отказалась от тарелки борща и котлеты с гречкой. Но вместо этого инфантильно спросила:

– Конфет нельзя?

Разумеется, ей ответили, что нельзя. После чего тоном томным и загадочным Майя заявила, что хочет чизкейк. Он и был заказан.

Пауза в этот раз отсутствовала. И едва официант отошел от столика, бездушный робот в человеческом обличии подал голос:

– Я вас внимательно слушаю.

– Внимательно – это хорошо. Музыканты ценят внимательных слушателей, – язвить получалось плохо. Само место давило на Майю. Не говоря уж о персоне напротив. Ну и не стоит тогда продолжать мучения. Как говорится, раньше сядешь – раньше конечная. – Во-первых, извините.

– За что именно?

Ух, какой противный! Невероятно просто! Ошибок не прощает, руки не протягивает. Потому что они у него все время как будто в карманах пиджака, застегнутого на все пуговицы. И галстук завязан так туго, что удивительно – как он дышит. А и не дышит, наверное. Роботы не дышат. И с чего она решила, что он похож на актера из рекламы ее любимых духов?! Ничего общего.

– А вы любите ставить людей на место, да? У вас к этому явный талант.

– У меня много талантов, – он каким-то удивительно точным жестом поправил рукава пиджака. Вряд ли специально, но блеснуло золото часов и запонки. – Так за что именно вы извиняетесь?

Танк. Тяжелый непрошибаемый танк, который прет напролом, наплевав на чувства окружающих. Майя вздохнула и с видом пай-девочки произнесла:

– За то, что нарушила ваши планы и покой вашего офиса.

Вышло на удивление искренне. И даже Илья Юльевич изволил милостиво кивнуть.

– Хорошо, принято. Я слушаю дальше. Вы обещали что-то объяснить.

Похоже, он все делает по какому-то ему одному известному списку. И сейчас допрашивал Майю согласно этого списка. Она вдруг почувствовала, что очень устала. А ей еще к завтрашним занятиям готовиться… Надо заканчивать это аутодафе. Главное, покаяться поубедительнее.

– Собственно, речь шла о причинах моего безобразного поведения. Все дело в споре – мы поспорили с моим другом Всеволодом, что я смогу заработать пять тысяч игрой на скрипке в деловом сердце Москвы. И я выиграла! – отработанным жестом щелкнула пальцами… С вашей щедрой помощью, разумеется. А потом Сева усомнился в моих словах. И пришлось… искать свидетеля. Вот и все. Я думала, может быть, вам будет интересно, ради какой ИМЕННО глупости вам пришлось терпеть такие лишения.

Он молча смотрел. Под этим безмолвным взглядом на столе расставляли чашки, приборы, тарелку с чизкейком. А Майя вдруг очень четко поняла, что они с Севкой свернули сегодня не туда. Велосипедисты выехали на автобан. Въехали в тоннель. У Севы хватило ума развернуться и сбежать. А на Майю сейчас неотвратимо надвигался скоростной и одновременно тяжелый автомобиль. И выхода из тоннеля нет.

Она колупнула чизкейк. Он был вкусным, но совершенно не лез в горло. Майя слишком много сладкого сегодня съела. Сейчас бы котлетку с гречкой…

– И куда был потрачен выигрыш?

Она моргнула от неожиданности. Думала, список вопросов исчерпался. Но нет, а как же про деньги – и не спросить? Бизнесмен иначе не может.

– Мы спорили не на деньги, а на желание, – она заставила себя проглотить еще кусок и поняла, что больше не осилит. – А если вы про деньги, которые мне дали, – то никуда не потратила, лежат дома как трофей. Могу вернуть.

– Не надо. Они ваши. Вы честно их заработали, – бесстрастный взгляд переместился на едва тронутый десерт. – Торт невкусный?

– Аппетит пропал, – Майя резко отодвинула от себя тарелку. – И со сладким сегодня перебор. Знаете, Илья Юльевич, я, пожалуй, пойду. У вас дела наверняка, мне еще сегодня тоже… – махнула рукой. – Неважно. Спасибо за кофе, конфеты, чизкейк и неоценимую помощь.

Майя не поняла, как у него в руках оказались его пальто и ее шапка. И почему они вышли вместе. Но спустя пять минут стояли на первом этаже, и Илья Юльевич спрашивал про жетон. Да кто бы знал, куда она его засунула?! Впрочем, нашелся. В кармане пальто. Вернула на стойку, после чего Майю вычеркнули из электронного журнала. Все, можно на воздух.

За стеклянными дверями офисного центра было темное поздневечернее небо, огни многочисленных фонарей и ярко освещенный и оттого светлый почти до белого асфальт. Декабрьский вечер вступил в свои права. Майя развернулась и откинула с лица заброшенную туда ветром прядь волос. Надо прощаться. И шапку забрать.

Шапку ей вернули. Прямо на голову. Аккуратно надели, мимолетно коснувшись твердыми прохладными пальцами скул. Он наклонил голову набок, разглядывая результат своих действий. Едва заметно кивнул – удовлетворенно.

– Вы очень смелая девушка, Майя. И ваша цыганочка была исполнена почти так же хорошо, как и Вивальди.

Смелая девушка несколько секунд стояла, приоткрыв рот. А потом тихо выдохнула: «До свидания» – и почти бегом бросилась в сторону метро, едва не обронив при этом скрипичный футляр.

* * *