Времена года

– В таких камерных залах – небольших – играть одновременно и проще, и сложнее, чем в огромных концертных, – сказал Михаил Львович после приветствия. – Уверен, Майя справится. – Потом он поправил галстук и добавил с гордостью: – Она сегодня первая скрипка, вы знаете, Илья?

– Догадываюсь.

Он не смог удержаться от ироничного ответа, даже если эта ирония была понятна лишь ему одному. А, может быть, именно поэтому.

Конечно, Май была первой скрипкой. Ведь это ее концерт. Ее квартет. Она организовала его сама и сама же начнет музыкальную программу. А иначе и быть не может.

Илья проводил родителей Майи до зарезервированных специально для них мест, после чего отошел к стене – встал за всеми.

Сотрудник галереи прикрыл двери зала. Если кто из посетителей захочет послушать музыку – придется потихоньку войти и смотреть стоя. Все стулья были заняты. Илье со всего места было прекрасно видно зал, зрителей, музыкантов. Удобно держать ситуацию под контролем.

Наконец, стало совсем тихо. И он почувствовал, что волнуется. За Май. За свою девочку, на которую сейчас смотрели остальные три участника квартета, а она искала глазами Илью.

Нашла. И замерла. В тот момент ему показалось, что дышат они в одинаковом ритме, и сердца у них бьется в одинаковом ритме тоже.

– Готова?

– Готова.

– Я здесь.

– Я знаю.

И он слегка кивнул головой.

Май закрыла глаза и начала играть.

***

Это был идеальный зал. Идеальный концерт. Идеальный день.

Светлое просторное помещение с хорошей акустикой, изящные цветочные композиции, публика – все стулья заняты! Майя не в первый раз выступает, и есть привычка, и с волнением вполне по силам справиться. Но невероятно кружило голову ощущение, что это ЕЕ концерт – который бы не состоялся без нее, и репертуар, и репетиции, и собранный коллектив – всего этого бы не было, если бы не она. И не ОН.

Перед началом Севка не утерпел – и шепотом напомнил девушкам, чтобы все подстраивались под «Майкин безупречный инструмент». Но и так все помнили, кто первая скрипка. И после взмаха чьего смычка начнется концерт.

Сыграл их квартет прекрасно – под стать обстановке. Один-единственный раз немного сбились – но там невероятно трудное место, и альт у них все-таки третьекурсник. А в целом – играли отлично, и зал поймали, и их слушали, слушали хорошо, открыто, с душой. Майя вдруг поняла, что может ощутить реакцию зала. И это тоже кружило голову.

После того, как отзвучали аплодисменты на последнее произведение, Майя встала со своего места. Она не чувствовала ни волнения, ни смущения. Уверенность в правильности происходящего и счастье. Наверное, так.

Скорее всего, люди ждали слов благодарности или какого-то объявления. Но явно не того, что прозвучало. Только один человек – тот, что стоял у дальней стены, опершись о нее плечом, в неизменно темном костюме и белой рубашке, который когда-то, в далеком декабре, показался ей холодным и равнодушным, ее жаркое солнце в черно-белой камуфляжной упаковке – он точно знал, что сейчас что-то будет.

– Антонио Вивальди. Июль. Исполняется для господина из последнего ряда с огромным сердцем.

Они смотрели друг другу в глаза, и ни расстояние, ни полный зал людей им не мешали. А потом Майя подняла смычок.

Она никогда не играла так хорошо, как сегодня. Никогда. Знала это точно. Но не овация после сказала ей об этом. Внутренняя убежденность. И его глаза. Потому что это было для него и только для него.

– Майка… В смысле… Майя… Михална! – Севка нервно хохотнул. – Вы были сегодня круты как никогда! Почему про «Июль» не сказала? Я думал, мы все, закончили, а тут такое!

Сева был взбудоражен, ошарашен и явно из последних сил сдерживался, чтобы вести себя в соответствии со статусом места. Здесь же не было кулис, куда можно уйти и попрыгать от восторга, когда никто не видит. А Севке хотелось – это просто чувствовалось.

– Я приготовила сюрприз, – Майя улыбнулась, пытаясь найти взглядом Илью среди поднявшихся на ноги слушателей. Получилось, но не сразу. Он разговаривал с элегантной светловолосой дамой. Наверное, это хозяйка галереи.

– Кто такой господин из последнего ряда? – спросила неуёмная Аня.

Майя вдруг поняла, что ей нравится флегматичность и молчаливость альтистки Юли с третьего курса.

– Это такой поэтический образ! – принялся дежурно спасать ее от чужого любопытства Сева. – Понимаешь, это некое отстраненное…

Но тут подошла мама Майи – крепко обнимать и целовать – сначала дочь, а потом остальных, включая Севку. Затем подошел и папа, произнес несколько торжественных слов, пожал всем руки – тоже сначала дочери, а потом остальным, затем спохватился и вручил Майе цветы – белые розы в шуршащем целлофане.

Сева вдруг принялся спешно паковать инструмент и прощаться. Юля послушно сложила альт в футляр, а вот Аня явно была не прочь остаться. Но Шпельский со словами: «Майка, мы пошли, нам некогда. Давай, до связи» уволок обеих девушек, на ходу обещая пирожные и кофе. Но перед уходом успел наклониться и шепнуть ей на ухо:

– Передавай привет Илюше. И спасибо тоже передай. От меня лично!