Vremena goda

И она сменила гнев на милость. Всякому человеку приятно знать, что он много значит для большого дела. И Станислав Берзин, без пяти минут олигарх, не ко всякому бизнес-партнеру понесется на своем ковре-самолете за тридевять земель «разруливать».

Только тут Берзин взял и всё испортил. Моргнул своими белесыми ресницами, глаза опустил:

– Ну и вообще… давно тебя не видел. Соскучился.

В голосе Веры лязгнул металл:

– Давай про дело.

– О’кей, О’кей, – сразу отъехал он. – Короче, я запустил первый этап. Договорился с областными. Выделяют участок земли под строительство уже в этом году, а в следующем – еще девять. Две хороших площадки обещали под Питером, тоже согласовано. Земля дорогая, особенно в Подмосковье. Если покупать – за сто лет не отобьешь. Поэтому я беру непрестижные направления, с ними проще. Для стариков ведь главное не понты, а природные условия. Землю мне дают под долевое участие, то есть половина мест в наших мезонах закрепляется за очередникам района. Содержаться они будут на том же уровне комфорта, за наш счет. Ну, Собес там какие-то копейки за них будет доплачивать.

– Но ведь это здорово! – воскликнула Вера. – Просто супер! Каждый богатенький буратино у нас фактически будет содержать обычного, бедного пенсионера! Это мне нравится.

Слава смотрел на нее с жалостью.

– Ты, Ника, будто с Луны свалилась. Какие на фиг «бедные пенсионеры»? Свою квоту областные и районные жучилы будут продавать за взятки или втюхивать нам своих родственников да знакомых. Поселят для показухи пару ветеранов, и баста. – Увидев, как у Веры вытянулось лицо, он подмигнул. – Ничего, Коробейщикова, они хитры, а мы хитрее. Главное на первом этапе – создать и закрепить за собой бренд. Вот в чем наша с тобой задача. Когда мы развернемся, выйдем на масс-медиальный уровень, чиновничья шушера отъедет. Через пять лет я планирую держать по регионам порядка сотни мезонов, с контингентом в двадцать тысяч человек. Через десять лет, когда начнут выходить на покой первые ударники российского капитализма, число мезонов достигнет тысячи, их сеть накроет всю страну.

Поневоле она залюбовалась тем, как горят у него глаза, как пылают щеки. Берзин был сейчас похож на поэта, декламирующего стихи. Таким он ей определенно нравился. Все-таки как здорово наблюдать за мужчиной, который занимается настоящим мужским делом – берется за масштабные дела.

– К тому времени, через десять лет, по моим расчетам наше государство цивилизуется в достаточной степени, чтоб начать всерьез башлять на обеспечение людям нормальной старости. А к кому они смогут обратиться? К тем, кто первый вышел на рынок и хорошо себя на нем зарекомендовал. Это, детка, огромный, многомиллиардный бюджет, понимаешь?

– Что ж тут непонятного?

Берзин улыбнулся, легонько щелкнул ее по челке.

– Ни черта ты не понимаешь. Разве в одних деньгах дело?

Вера засмеялась:

– Можно подумать, это я все время только о деньгах говорю.

Он не слушал. Наклонился к ней, в кои-то веки посмотрел прямо в глаза.

– То, что я сейчас скажу, я никому не рассказывал. Только тебе…

Улыбка исчезла с ее лица. Никогда еще Слава не говорил с ней таким голосом, не смотрел так открыто, даже беззащитно. Вот как надо было действовать, чтобы найти дорогу к Вериному сердцу. Почувствовав, что слабеет, она даже испугалась. Что, если Берзин сейчас начнет признаваться в любви? Хватит ли сил оттолкнуть этого сильного человека, поступившегося своей гордостью?

– Известно ли тебе, что через пятнадцать лет, если не случится чумы и революции, пенсионеры будут составлять порядка тридцати процентов жителей? – проникновенно сказал он. – Мои, то есть наши мезоны превратятся для них в символ счастливой старости. Пенсионеры поделятся на тех, кому удалось туда попасть, и на тех, кто об этом мечтает. Главное – всё у нас будет без туфты. Мы сможем реально улучшить качество жизни людей, которых сейчас в старости ждет беспросветная жопа. Это значит, что наше движение и лично мы с тобой превратимся для трети населения Эрэф в деда Мороза со Снегурочкой, типа «праздник к нам приехал».

– Ну и что?

Сердце у Веры снова сжалось. Неужели от разочарования?

– Не догоняешь, Коробейщикова. Через десять-пятнадцать лет у нас, как это уже произошло в Европе, пенсионеры станут главной электоральной силой. А мы с тобой аккурат войдем в возраст, когда человеку пора садиться за руль.

– Эта история не про меня, – сказала Вера. – Рули один.

– И буду рулить! Не потому что я мегаломаньяк, – в очередной раз удивил ее Берзин умным словом, – а потому что в России, если хочешь что-то изменить или сделать, нужно брать власть в свои руки. Такая уж страна, блин.

– Страна у нас будет хорошая, когда в ней станет хорошо старикам, это я знаю точно.

– Ну! И я о том же! С выходом на пенсию жизнь должна не заканчиваться, а только начинаться. Чем не лозунг избирательной кампании? Что-нибудь типа: «Зрелость – вершина жизни». Или: «После шестидесяти – новый старт!»

Сандра с Иваном Ивановичем