Времена года

Вот еще одно семечко зашевелилось. Наверное, тоже личинки слоника. Положил на ладонь, семечко перестало трепыхаться. Не движется, замерло. Положил на теплый капот машины. Сразу из розового комочка высунулась крошечная блестящая головка, а за нею зеленые ножки и неожиданная обладательница розового домика, согретая теплом, заметалась из стороны в сторону, помчалась искать убежище вместе со своим домиком. Только тогда я догадался, что в семечке поселилась гусеничка бабочки-чехлоноски. Она, конечно, неизвестна ученым, новый вид, может быть, даже новый род. Какая же крошечная бабочка должна из нее выбраться!

Сколько же разных насекомых кормится на розовой курчавке. Всех и не перечтешь!

Соленая пустыня

Когда мы спустились с каменистых, покрытых мелким щебнем холмов, перед нами открылась обширная солончаковая пустыня. Здесь дорога раздваивалась. У поворота направо на дощечке, прибитой к невысокому колышку, было написано: «Дорога на Топар. Шофер, имей запас воды, бензина, лопату и доски.»

К счастью, все это у нас имелось. Кроме того, стояла сухая осенняя погода, и дороги были вполне проходимы.

Никогда не видал такую обширную солончаковую пустыню. К горизонту уходила совершенно гладкая и ровная площадь, сплошь покрытая белой, как снег, солью. Справа все поросло селитрянкой и солянкой-анабазисом. Росли они на некотором расстоянии друг от друга большими куртинками и находились на возвышении. В течение многих лет ветер гнал пыль по ровной пустыне, она задерживалась и оседала в этих кустарничках и постепенно образовало что-то похожее на курганчики, называвшиеся чеколаками. Между ними находилась совершенно голая земля. Только эти два растения и могли существовать в этом царстве влажной земли и соли. Когда-то здесь, очевидно, был залив озера Балхаш или одно из больших озер, связанных с ним. Теперь уровень воды понизился, и в этом месте она ушла под землю. Испаряясь, вода оставляла на земле свои соли. С каждым годом ее становилось все больше и больше, пока все не покрылось сплошным белым налетом.

Странной и мрачной кажется солончаковая пустыня, ничего, кроме жалких кустарничков нет: ни птиц, ни зверей, ни цветов. Нигде не видно и следов человека. Только проселочная дорога петляет между чеколаками.

Солончаки перемежались сыпучими песками. Местами они протягивались длинными полосами и преграждали путь. Тогда напряженно гудел мотор, и когда машина с трудом преодолевала препятствие, вспоминалось написанное на дощечке предупреждение о бензине, воде, лопате и досках. Но кто-то все же жил в этой угрюмой солончаковой пустыне. На ровных площадках между чеколаками очень часто попадались аккуратные холмики земли с западениями в самом центре, похожие на кратеры крошечных вулканов. Были еще какие-то кучки земли, расположенные правильными колечками диаметром около двадцати пяти сантиметров, то в виде подковы или двух полуколец, направленных открытыми сторонами друг к другу. Надо бы остановить машину, взять лопатку и немного покопаться в земле. Но приближался вечер, и мы торопились выбраться их этого безрадостного места, чтобы успеть засветло стать на ночлег. Косые лучи заходящего солнца уже окрасили багрянцем солончаки. Но как мы не спешили, все-таки пришлось останавливаться в темноте на соленой земле между колючими чеколаками.

Нет хуже разбивать бивак и готовить ужин ночью. В темноте каждая вещь кажется пропавшей, а ее поиски сопровождаются спорами и бестолковой суетой.

Но, наконец, разостлан большой брезент, на нем разложены спальные мешки. Готов и ужин. Яркое пламя карбидного фонаря вспыхивает, отражаясь на окружающих предметах. Оказывается, не мертва солончаковая пустыня, и холодная осенняя ночь не помеха насекомым. Прежде всех на огонек фонаря прилетают стремительные ночные бабочки. Совершив несколько быстрых кругов, они падают около фонаря на брезент, трепеща крыльями и роняя золотистые чешуйки с тела. Большие черные глаза бабочек, отражая свет, горят красноватыми отблесками. Это бабочки-пустынницы в скромной светло-серой одежде. Они относятся к семейству совок. Я знаю зеленых с белыми полосками гусениц этих бабочек. Они питаются различными солянками и в том числе грызут листочки ядовитого анабазиса. К осени гусеницы окуклились, а теперь в холодные темные ночи происходят их брачные полеты и откладывание яичек. Совсем незаметно со всех сторон к огоньку подбираются светлые, чуть желтоватые большеголовые и черноглазые пустынные сверчки. Все они из вышедшей на прогулку молодежи, с недоразвитыми крыльями и без звукового аппарата. Старики давно отпели звонкие песни и кончили существование. Молодые перезимуют, весной еще раз перелиняют и тогда продолжат концерты своих родителей.