Времена года

В тишине раздался тихий звон, и на руку садится совсем светлый комар. Это не здешний житель и прилетел сюда по ветру на охоту откуда-нибудь с прибалхашских озер или с протоки Топар, потому что поблизости нет пресной воды, и комариным личинкам жить негде. Судя по карте, до ближайшей воды отсюда не менее двадцати километров. Издалека он пожаловал! Потом на свет фонаря стали наведываться другие случайные гости солончаковой пустыни. Отвесно сверху падают маленькие клопики-кориксы, обитатели воды. В это время года как раз происходит их расселение. Как-то несколько лет назад, такой же холодной осенней ночью, мне привелось наблюдать настоящий дождь из падающих на свет костра кориксов. Только тогда был другой вид, крупнее этого в два-три раза.

Очень много прилетело небольших желтых навозников с блестящей черной головой и переднеспинкой. Они тоже появились откуда-то издалека, так как в этом мертвом пространстве не было ни скота, ни навоза. Внезапно с шумом пожаловал большой черный красавец жук-сильфида. Упав на спину, он стал энергично барахтаться, перевернулся, поднял свои черные блестящие надкрылья, зажужжал, взлетел, и мы едва успели его поймать. Черные глаза сильфиды казались совершенно гладкими, и только под большим увеличением в них было видно множество мелких глазков, не менее двадцати-тридцати тысяч в каждом. Сильфиды питаются мертвыми животными, но многие из пустынных сильфид растительноядны. Пока мы ужинаем и попутно ловим насекомых, посветлел горизонт, и появилась луна. Быстро холодает, иней покрывает землю и чеколаки. Лет насекомых прекращается. Все затихает. Если бивак разбит ночью, то утром оказывается все совсем не таким, как представлялось ранее. Гладкая площадь, покрытая солью, ушла к горизонту, недалеко от нас застыло море песчаных холмов, за ними виднелись большие барханы, покрытые реденьким саксаулом. Чеколаки здесь особенно крупные, диаметром в три-четыре метра, а высотой — в рост человека. Между ними вижу те же кратерообразные холмики, которые заметил вчера с машины.

В солончаковой пустыне легко рыть землю. Сверху слой почвы рыхлый, а дальше идет влажная земля, без труда поддающаяся лопате. В отверстие норки, окруженной валиком, показываются головки муравьев-жнецов и поводят во все стороны усиками. Единственный ход норки вскоре же разветвляется на множество ходов, переходов, соединяющих плоские горизонтальные камеры. Они сейчас пусты, все население муравейника со своими запасами находится на глубине одного метра в горизонтальных камерах, почти над самым уровнем воды. Чем же они питаются в этой мрачной пустыне? Все их запасы состоят из семян солянки-анабазиса. Они собираются впрок на целый год до нового урожая, так как никаких других растений здесь нет, дающих семена.

Кратерообразный холмик сделан из земли, вынутой при строительстве подземных ходов и служит своеобразной дамбой, защищающей жилище муравьев от дождевой воды и жидкой солончаковой грязи. Интересно узнать, кем сделаны земляные валики в виде кружочков, полуколец и подков. Они состоят из отдельных круглых комочков земли, диаметром около полусантиметра. Комочки очень рыхлые и рассыпаются при легком к ним прикосновении. Они вынесены из-под земли, но возле них не видно никаких следов норок. Может быть они чем-нибудь прикрыты? Прощупываю землю палочкой. В самом центре площадки, окруженной валиком, палочка легко погружается в глубокую норку. Копаю рядом с нею яму, потом слоями срезаю почву. Норка обнажается в вертикальном разрезе: вверху у самого входа, прикрытого землей, она сильно сужена и почти прямо опускается вниз. В верхней части на длину около двадцати сантиметров она выстлана тонким шелковистым слоем. Как раз на эту глубину почва рыхлая и рассыпчатая. Значит выстилка укрепляет стенки жилища и предохраняет их от осыпания. Я не знаю, кто находится в черной глубине подземного жилища, но шелковистая оболочка сплетена из паутины, и мастер ее изготовления должен быть паук. Еще несколько срезов лопатой, и из норки в яму выскакивает большой тарантул с тонкими гибкими ногами. Он совершенно светлый, почти такой же белый, как соленая пустыня, настоящий и исконный ее житель.