Времена года. Цветок и песня (СИ)

Тони так и остался лежать, прикрыв глаза. Отдышавшись, вытерся, хотя вытирать уже было почти нечего. Когда Алекс ласкал его после секса, он вытер собой почти все следы его страсти. Тони не удивился бы, узнав, что охотник сделал это специально. Затем, как когда-то и Алекс после их первого раза, он растянулся на кровати, заложив руки за голову и уставившись в потолок без единой мысли в голове.

Когда Алекс вернулся, сердце у него снова зашлось. Его любимый лежал умиротворенный, блаженно пялясь в никуда. И это было так приятно видеть. Он снова лёг рядом.

Тони повернулся к нему, пытаясь сфокусировать взгляд. Получалось не очень. Он улыбался, а Алекс, глядя на эту счастливую улыбку, заводился опять. Открытость любимого вот уже полтора года действовала на него совершенно однозначно — он хотел Тони. Дико. Нежно. Страстно. Всего. Целиком.

— Еще хочу… — прошептал охотник.

— Я пойду помоюсь…

— Не надо…

Тони смутился.

— Но…

Алекс кивнул:

— Вот именно так и хочу… На четвереньках…

— Ох, — простонал созерцатель.

— Что, ты устал? — озабоченно спросил Алекс.

— Нет… Просто… То, что ты предложил… Это так развратно, что у меня опять встает.

Алекс тоже смутился.

Тони выполнил желание охотника, перекатившись на живот, а потом встав перед ним на четвереньки. Выгнулся, широко расставив ноги.

Алекс застонал от этого зрелища. Они и раньше любили так друг друга, стеснение изрядно повыветрилось у обоих, но сейчас почему-то все было иначе.

Охотник встал сзади на колени, огладил ягодицы любимого. Поцеловал каждую. Провел пальцем по трепещущему от его прикосновений, все еще влажному от смазки и его спермы, по-прежнему набухшему от возбуждения, мягкому, упругому, словно распустившемуся цветку, анусу. Погладил промежность и напрягающийся с каждой секундой все сильнее член любимого, сжал яички, подержал их в руке, наслаждаясь теплом бархатистой кожи и их тяжестью. Смотреть на это спокойно было невозможно.

— Какой же ты у меня красивый, — только и смог сказать он, беря смазку и готовя его и себя к следующему соитию.

Алекс начал опять хотеть секса еще в душе, невольно лаская себя во время того, как мылся. Сейчас же, снова прикасаясь к Тони, полностью раскрытому перед ним душой и телом, он чувствовал, как возбуждается все больше и больше с каждым мгновением. Войдя совсем без усилий, услышав очередной стон, ощутил, как его член продолжает увеличиваться, заполняет, а затем уверенно расширяет собой родное тепло, окружившее его нежно и сладко.

— Бери меня, — снова простонал Тони.

Он начал двигаться сам, прогибаясь все больше, насаживаясь на Алекса все глубже и глубже. С каждым толчком ощущал, как член охотника затвердевает от его движений почти до такой же каменной остроты, как и в первый раз, и заводился от этого до окончательного умопомрачения.

— Бери столько, сколько захочешь… Я весь, весь твой… — шептал он.

— Я люблю тебя, как же я люблю тебя, мой родной, — простонал Алекс.

Одной рукой он держал Тони за бедро, а вторую положил ему на спину, еще сильнее выгибая его в пояснице.

Тони аж захрипел от такого. Он выгнулся почти до сладкой судороги, а охотник тем временем убрал свою руку с его спины и развел обеими руками его ягодицы. Алекс ввинчивался, вколачивался встречными движениями в его тело так глубоко, как только мог. Овладевал любимым еще бесстыднее, растворялся в нем еще сильнее, проникая не только в тело, но в самую глубину души.

Созерцатель стонал все громче и громче, не в силах сдерживаться от того, что ощущал в теле. Чувства заполняли его с каждой секундой все больше, выплескивались стонами, а затем криками, переходящими в совершенно животный вой.

Когда Тони после очередного вопля затих, дернувшись под руками Алекса и несколько раз непроизвольно легко сжав его член мышцами, охотник понял, что тот наконец кончил. Без рук, только от того, как он, Алекс, довёл его до оргазма. От этого осознания Алекс озверел окончательно и еще через несколько мощных, глубоких толчков, таких, что Тони казалось, будто охотник вбивается в него по самую глотку, созерцатель ощутил подрагивание члена любимого, наполняющего его тело спермой снова, ещё и ещё.

Охотник отпустил Тони только тогда, когда почувствовал, что наконец отдал всё, что мог, и его член вот-вот снова выскользнет из уютного тепла тела самого близкого ему человека.

Тони упал на кровать, уткнулся лицом в подушку и глухо застонал.

А Алекс заметил, что накопившаяся уже после двух оргазмов сперма не удерживается внутри раскрытого силой его страсти ануса и начинает стекать по промежности расслабленного, распростертого на постели, оттраханного до полного изнеможения, стонущего в сладкой истоме любимого.

— Я, наверное, извращенец, но более красивого зрелища я не видел еще никогда… — шепнул охотник, краснея.

Он тоже обессиленно лёг рядом. Созерцатель повернулся к нему лицом. Когда Алекс заметил, что тот смотрит уже осмысленно, он коснулся губами губ Тони и снова шепнул:

— Спасибо…

— Я люблю тебя, мой родной, — очень тихо сказал Тони, смотря Алексу в глаза.