Времена грёз 1 том

Потянув за руку, Гемера увела меня в дом, тут же свернув к библиотеке. Следуя за ней, я неловко опустила взгляд в пол.

— Мне несколько странно праздновать подобное, даже учитывая, что сила Солара завтра пойдет на убыль.

— Эм, тебе разве не сказали?

— Что не сказали?

— У нас это скорее день памяти, светлые будут возмущены, если узнают о подобном.

Посмотрев на сестру, я заметила, как по ее лицу пробежала тень, но прежде чем я успела что-то еще спросить, послышался голос Гани.

— Вечер обещает быть прохладным, может, зажечь огонь?

Перед камином у дивана и мягких кресел библиотеки стоял низкий резной столик, забитый сладостями и фруктами, прямо на полу возле него выстроились пара бутылей вина и графин с соком. В воздухе витал аромат чуть забродивших плодов и меда.

Усадив меня на диван, Гера подошла к брату, забирая у него спички для розжига. К моему удивлению, оба были одеты в домашнюю одежду, пусть и темных оттенков.

— Сейчас и так нежарко, хотя под солнцем все же чувствуется лето.

— За слоем каменных стен это все равно незаметно.

Присев перед камином, Гемера осторожно разожгла огонь. Где-то в прихожей хлопнула входная дверь.

— Ма-ам! Мы здесь!

Подав голос, Гани забрал с подставки для книг пару пледов и, сев рядом, укрыл меня одним. Чувствуя себя незваным гостем на незнакомом торжестве, я лишь молчаливо наблюдала за происходящим. Какой день памяти? Зачем все это? Почему тут только сладкое?

Послышались чужие шаги, в библиотеку зашли Аван и Каин, уставшие и какие-то хмурые в отличие от младших.

Аван, окинув взглядом стол, благодарно улыбнулась и опустилась в кресло.

— Вы уже все подготовили? А мы специально пришли пораньше.

— Конечно, вы с вашим графиком обычно собираетесь только к полуночи.

Сестра прошла к матери и быстро чмокнула ее в щеку. Каин кивнул на тарелки.

— Давайте тогда как обычно опустимся на ковер, пировать за журнальными столиком не слишком удобно.

Остальные, быстро согласившись с идеей, отодвинули мебель, усаживаясь на пол. Второй плед забрала Аван, накрыв им себя и брата.

Гани и Гера остались с моей стороны, сев по бокам. На плотном, шерстяном ковре библиотеки оказалось достаточно тепло, тем более рядом с братом и сестрой. Расслабившись, я оперлась спиной на край дивана.

— А почему именно здесь, а не в столовой?

— Не принято. Там мы последний раз День Рождения Геры праздновали, аккурат перед войной. Тогда еще все было хорошо.

Тетя грустно усмехнулась и взяла со стола бокалы из тяжелого, но ажурного хрусталя. Каин, достав бутыль, штопором вынул пробку и поровну налил вина.

— К тому же Ньярл не слишком любил помпезность. Странно было бы устраивать день памяти с показательным банкетом.

В мои ладони лег прохладный бокал, защекотав нос знакомым запахом вина, кажется, именно такое я пила тогда в баре с оборотнями. Его названия я все еще не знала, но вкус напитка невольно будил во мне отголоски ностальгии и тоски, будто чьи-то почти забытые воспоминания. По спине прошел неприятный холодок, от осознания, в честь кого устраивается «праздник».

— А почему сегодня?

— Ровно шесть лет назад он покинул нас. Избранная, видимо, специально подгадала день, когда сила Солара будет в пике. Иначе бы у нее не получилось попасть в Храм.

Каин забрал со стола вазу с виноградом и протянул сестре. Гани положил голову на мое плечо и ткнул локтем в бок.

— Сэра, не стесняйся, ешь, все очень вкусно.

— Я… знаю.

Просто не понимаю, куда деть ком в горле. Какого тебе, Ньярл, сидеть на собственных поминках?

Я не заслужил такого.

Не заслужил этой памяти?

Да, наверно.

А мне кажется наоборот.

Я не чувствовал себя каким-то особенным.

Прикоснувшись губами к кромке хрусталя, я сделала глоток и запоздало услышала тихое пение Аван.

— Так выпьем же еще, мой молодой король,

Лихая доля нам отведена.

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —

Одна луна, метель одна, и вьется впереди дорога сна…

Подняв голову, я заметила, как Каин осторожно обнял сестру, посадив ее перед собой и позволяя откинуться на его грудь. Прислушавшись, я едва различила и его голос. Слова отчего-то показались крайне личными для них.

К концу песни Гани отставил опустевший бокал, удобнее устроившись рядом со мной.

— Стоило, наверно, собрать белых лилий и украсить ими зал.

— Мы можем завтра принести их в Храм, как дань памяти тем, кто вместе с Ньярлом защищал столицу.

Аван взяла бутыль и долила еще вина сыну, он потянулся к столу и забрал оттуда яблоко цвета бычьей крови. Смотря на тонкую кожуру, что пахла спелым плодом, он припомнил что-то из собственных стихов.

— Всего дни жизни сочтены,

Падут и камни вековые,

От гордых храмов старины

Стоят развалины немые.

Но если есть всему черед,

Но если мрамор здесь не вечен, —

Бессмертия заслужит тот,

Кто искрой божеской отмечен.

Не говори ж, что жребий всех —

Волной поглотится суровой;

То участь многих, но не тех,

Кто смерти разорвал оковы.