Времена грёз 1 том

Голос прозвучал громче, требовательнее, нужно было вставать, а выныривая из ласковых грёз, я испуганно ощутил, что сплю один.

— Ева?

Поднявшись на кровати, я окончательно проснулся и ощутил необычайный холод в спальне. Где-то сбоку, на границе зрения, мелькнул светлый женский силуэт.

— Кто здесь?!

— Прости за столь поздний визит, Адам.

В белесые призрачные лучи света передо мной выступила девушка, красоты столь необычайной, что казалась совершенно нечеловеческой. Изящные черты лица напоминали нежные лепестки розы, мягкая улыбка внушала внутренний восторженный трепет, а взгляд милостивый, ласковый, невольно захватил мой разум, заставляя поверить каждому слову этого прекрасного существа.

— Кто ты?

— Скай, глас Солара.

— Боги, вы еще восхитительнее, чем говорилось в легендах.

Поддавшись неожиданному порыву, я встал с постели и подошел ближе к посланнице, желая прикоснуться к ней и развеять последние сомнения. Рука сама собой потянулась к бледному лицу, словно выточенному из мрамора, но я вовремя остановил себя, побоявшись навлечь чужой гнев. Тонкие холодные пальцы поймали мою ладонь, и, обхватив ее, Скай заглянула мне в глаза.

— Я обязана вас предупредить, мой король.

— О чем?

В горле вмиг пересохло, я понял, что не могу оторвать взгляда от двух сияющих лун, глядящих прямо в мою душу.

— В вашем замке предатель, найдите его.

— Что? Предатель?

— Жестокий и безумно коварный.

Растерявшись от такого признания, я беспомощно открыл рот, не зная, что сказать.

— Но как я его найду?

— Увы, я не могу сказать, лишь предупредить и дать срок на поиски.

— Сколько?

— До совершеннолетия вашего наследника.

— Немало…

— Но за это время многие могут пострадать.

Понятливо закивав, я прикоснулся губами к кончикам пальцев посланницы.

— Я понял вас и сделаю все возможное, чтобы найти предателя.

— Спасибо.

Улыбка Скай стала теплее, прикрыв глаза, она отпустила мою руку и сделала шаг к окну.

— До встречи, мой король.

С ее словами моя голова потяжелела так, что я едва успел вернуться на постель. Сон быстро одолел меня, накрыв, словно тяжелым одеялом, и увел куда-то далеко в спасительную темноту покоя.

Следующий десяток лет прошел крайне суматошно. После визита посланницы я тут же объявил охоту на предателя, но тайную, едва сплотил вокруг себя доверенных людей, но даже с помощью избранных аристократов, шпионов и соглядатаев я не смог найти кого-то, кто действительно мог негативно повлиять на ход событий в королевстве.

Мы прошерстили всю страну от края до края, отправили разведчиков к соседям и даже в Сомну к темным, но нигде и ничего не нашли и не увидели, кроме разрозненных групп разбойников, мошенников и просто единичных некромантов, стабильно появлявшихся то тут, то там. Я смотрел на этих бедолаг и без зазрения совести отправлял на плаху, не церемонясь и не растягивая заключение, тюрьмы и без того полнились, а количество стражи для постоянной работы росло.

Сменив почти весь двор, помощников и министров, я постарался найти самых преданных мне людей, оставив из старой свиты только семью сводной сестры, но и то лишь потому, что она не претендовала на трон, как женщина, хоть и была признана единственно родной мне из всех бастардов. О них я кстати тоже не забывал, коря отца за безграничную распущенность. Наплодить столько обреченных на смерть бедолаг за столь небольшой срок правления надо было суметь. Избавляться от них как от потенциальных помех я считал своим первейшим долгом перед собственным наследием.

Помимо всего прочего я вел борьбу в личной жизни и в замке. Образ Евы за столь долгий срок никуда не исчез и не стерся из памяти, наоборот, я видел ее присутствие буквально везде и тщетно старался найти ее призрак в здании. Я не верил, что тело, уже истлевшее, мог поднять из могилы какой-то некромант, и я не раз проверял, надежно ли покоится бывшая супруга, но даже из-под огромной мраморной плиты она доставала меня, мучила и насылала смутные сны о былом, будто отчаянно цеплялась за существование.

Я просыпался в холодном поту, в ужасе, в оцепенении и не мог пошевелиться, слыша ее тихое пение, осторожные шаги и шелест платья. Всюду слышались проклятые стихи, сколь бы сильно я не злился и не запрещал их. В столице не утихала мода на медный цвет волос, а вино, любимое Евой, стало одним из символов Санктума и аристократичной жизни там. Королева жила, жила так раздольно и ярко, как никогда раньше, будто сотни, тысячи людей разделили ее образ меж собой и по кусочкам воссоздавали его, как могли в этом бесконечном потоке дней. Зеленые платья, красные губы, пошлые строки, звонкий смех, праздники в саду, собрания девственных и не очень девиц, популярные настолько же, насколько и кружки по интересам. Это все сводило с ума, и как бы я ни старался, очистить от этого балагана хотя бы свой дом, свою спальню, каждая из фавориток, горничных и симпатичных мне женщин начинала подражать Еве, меняясь от встречи к встрече буквально на глазах.