Времена грёз. Том 2 (СИ)

— Тогда не было приказа?

Брат с сестрой странно переглянулись, словно в тайне от меня они мимолетно обсудили что-то, еще не предназначенное для моих ушей.

— Он заслуживает хотя бы один шанс.

— А я должен просто смотреть, как ты совершаешь одни и те же ошибки?!

Аван сжала руки, в упор смотря на некроманта. Ее голос почти срывался в плач.

— Я лишь надеюсь на то, что хотя бы часть моей жизни не является обманом.

Каин вздрогнул и, будто разом забыв обо мне, отложил клинок, заполошно обняв сестру и целуя ее в висок.

— Тише-тише, сестрёнка, прошу тебя, не плачь. Моя милая, пойми меня, я себе не прощу, если снова допущу подобное, если снова тебе сделают больно. У меня никого кроме тебя нет.

— Но мне нужен этот шанс, мне прежде всего.

Он крепче обнял Аван, зажмурившись на миг и уткнувшись в ее волосы. Я не смел открыть рот и, кажется, даже забыл, как дышать, заметив, что в уголках глаз Каина блеснула влага. Он не выдерживал и намека на страдание сестры.

— Ты правда этого хочешь?

— Да, пожалуйста.

— Боги… — он тяжело вздохнул и вдруг повернулся ко мне. — Ты дашь клятву Аван, и, если я замечу хотя бы какой-то намёк на предательство, она тебя больше не увидит.

— Каин.

Некромант успокаивающе огладил ее волосы, покачав головой.

— Он просто потеряется в лесу, заплутает в Кадате или случайно упадет в Каар, и никакого упоминания светлых в нашем доме больше не будет, — он добавил чуть тише, на ухо сестре. — Я даже смотреть в твою сторону им запрещу, чтобы больше никогда никто не смог тебя обидеть

Аван послушно покивала, обняв брата в ответ, и тихо поблагодарила его. Каин оставил нас наедине, как только убедился, что сестра успокоилась и чувствует себя лучше, но будто бы случайно забыл освободить меня из наручников.

Девушка судорожно выдохнула и впервые обратилась ко мне.

— Извини за эту сцену, он старается меня защитить.

— Всё в порядке, мне кажется, на его месте я поступил бы так же.

Я поднял голову и вдруг заметил, как румянец окрасил щеки Аван. Она приняла мои слова за комплимент? Засмотревшись, я не нашел слов, чтобы хоть как-то продолжить разговор. Девушка в свою очередь зашла мне за спину и сняла наручники, позволив мне вновь ощущать мир во всех его красках, но я остался на коленях и не торопился вставать.

— Мне нужно принести клятву.

— Тар, это не обязательно.

— Но я хочу.

Дождавшись, пока Аван вновь встанет передо мной, я протянул ладонь, желая прикоснуться, но вместе с тонкими пальцами девушки в руку опустилась золотая цепочка с кулоном из зеленоватого янтаря в виде гранатового зернышка. В изумлении посмотрел на Аван, встретившись с ее уставшим взглядом и спокойной улыбкой.

— Ведьма дала мне выбор, и я его сделала.

Невесомо поцеловав теплую мягкую кожу, я склонил голову, дождавшись, пока украшение застегнут на шее. Бессознательно губы шептали слова клятвы, выдуманной буквально на ходу. Мое сердце само подсказывало то, что я обязан был произнести.

— Тар?

— …и в горе, и в радости, днём и ночью я клянусь служить тебе, стоять за тобой и хранить тебя, как небесный покров охраняет солнце и луну на небосклоне.

Мои руки, словно во сне, обняли подол платья Аван. Я чувствовал себя как страждущий, обретший свою святыню, и готов был в исступлении молиться той единственной, что освещала мне путь во тьме. Уткнувшись лицом в живот девушки, я рвано выдохнул и всеми лёгкими вдохнул ее аромат, чувствуя себя наконец-то дома, на месте, там, где должен был быть всё это время. Ласковые пальцы скользнули к моему затылку. Аван тоже обняла меня, почти бесшумно заплакав, но на этот раз, я был уверен, не от большой печали, а от счастья.

Мнимые тени

Я не раз наблюдала за мерно поднимающейся грудью, накрытой мягким воздушным одеялом, и не могла поверить, что эта внешне здоровая, такая юная девушка не в силах сбросить оковы сна, чтобы наконец-то порадовать своих родителей и вывести весь дом из молчаливого траура, в который, словно муха в сироп, погрузились даже горничные.

Я не слышала музыки, не слышала привычных обсуждений обедов, планов на день, распорядка дел и строгих, четких наставлений Элизы. Хозяйка, прикованная к постели дочери, лишь изредка просила дежуривших рядом с ней слуг или мужа принести поесть или помочь сменить капельницу Энн. Врачи, навещавшие их чуть ли не каждый день, разводили руками, виня во всем малокровие, а кошмары, волнующие спящую по ночам, списывали на проявление неизвестной болезни, что испортила кровь девушки. Они предлагали отдать Энн в больницу, провести глубокое обследование и собрать консилиум, но Элиза наотрез отказывалась выносить дочь из дома, свято веря, что вновь затаившиеся фейри смогут как-то помочь, стоит только подождать.