Времена грёз. Том 2 (СИ)

Первой осознав, что именно произошло, богиня в мгновение ока схватила один из клинков и нещадно вонзила в спину предателя, но даже я почувствовал, что было уже поздно. Не для меня и не для алтаря, но для того, кто неожиданно неистово закричал, ощутив, как оскверненная святыня стала прорехой в теле мироздания.

— Мундус…

— ОГТРОД АИ’Ф

ГЕБ’Л — ИИ’Х

ЙОГ-СОТОТ

‘НГА’НГАИ’Й

ЗХРО!

Выплевывая свой проклятый призыв, брат будто бы и не заметил удара, крепко цепляясь за золото в своих руках. Под его пальцами из неровного чудовищного раскола впервые выплеснулась зловонная черная жидкость, толчками, будто болезненный, нечестивый фонтан. Луне пришлось отступить, сама мысль, что ее может коснуться подобная мерзкая слизь, приводила меня в ужас.

Земля снова судорожно дрогнула, стены храма покрылись мириадами трещин, но самым страшным был мучительный вой Мундуса, чье тело бесцеремонно разрушали чужеродные врата. Люди, связанные с ним, чувствовавшие его волю и желания, также ощутили это вторжение, в немыслимой для смертных агонии падая замертво или корчась на земле, раздирая собственную плоть. Я знал это наверняка, но моих сил уже не хватало прервать пытку.

Где-то во тьме за окнами послышался далекий раскат грома, и молнии иных измерений раскрасили небо, возвещая о прибытии древних чудовищ. Те не лезли из угольной гнойной язвы в храме, а спускались с небес, привлеченные зовом Альхазреда. Гордый своей работой, он, шатаясь, вскинул руки, в безумной радости приветствуя поглощающий его сок бездны.

Не видя иного исхода, я сам прикоснулся к огромной пасти, разверзшейся рядом, черное мешалось с красным, последние капли утекали в провал, приближая мою участь.

— Прошу, умоляю, мне нужны силы. Дайте мне сил, дайте мне возможность.

Я воззвал к пустоте, что раскинулась под моими руками. У меня не было шанса помочь своей богине, я даже не мог дотянуть до конца мира, но там, в бездонной глубине, я отчетливо знал, что меня кто-то слышит, кто-то наблюдает за мной и может прийти.

Над храмом разнесся зов Солара и Нокса. Их силы, пущенные чтобы изгнать Йог-Сотота, подходили к концу, но едва ли их хватало, чтобы закрыть прорыв. Надежда таяла с каждой секундой. Солнце и звёзды за окном почти погасли, обнажая бескрайний омут, откуда на конец крохотной вселенной смотрели глаза сотен чудовищ, призванных одним единственным ритуалом.

— Не увидеть тебе больше ни одного бога, кроме своего.

В зале послышались шаги, громкий всхлип и звук вгоняемого в тело металла. Луна вновь воткнула клинок в сердце предателя и в ярости ударила его еще, с каждым разом плача всё громче. Ее голос наполнился болью и отчаянием. Силы ее утекали, словно вода, в жадную пасть алтаря. Чужие боги ступали в ее мир, пока старший брат вопил, не в силах умереть. Чума из иных миров прорастала, словно плесень, захватывая всё к чему прикоснется. Близнецы тщетно оставили жизни в попытке остановить этот ужас, и их тела, тела демиургов, разъела эта чудовищная магия, что пролилась по земле, становясь бескрайним черным океаном.

Ни в одном уголке вселенной не суждено было спрятаться от вероломства Йог-Сотота и ему подобных, пространство наполнилось трелью невиданных костяных свирелей, заставляя сжаться от первобытного, животного страха.

Разве можно в этом сумасшествии спастись?

Из последних сил я потянулся к тому, кто скрывался в темноте, я чувствовал, что он один может понять мою муку. Самый человечный из всех иных, имеющий тысячи обличий ползучий хаос, он мог подарить мне толику своей силы, чтобы выиграть еще один вздох и продлить мою жизнь хотя бы на мгновение.

— Ты вечно наблюдал за страданиями таких, как я. Ты и сейчас с довольством смотришь на мою быстротечную смерть, но… молю, продли мои страдания, моё мучение, подари мне большее безумие, большую агонию, позволь помочь той, кому я нужен! Я дам всё, что у меня есть…

Что-то коснулось моей ладони, и я запоздало различил в бездне угольно-черное лицо и руки, что протянулись ко мне. Человек, хотя существо никогда не было им, смотрел на меня с ухмылкой, но не говорил, не сказал ни слова. Я знал, что он откликнулся, пришел ко мне и так, безымянным и безмолвным, забрал то, что я предложить на откуп никогда бы не смог.

Грудь будто обожгли каленым железом, нечто наживую вырезало все чувства, трепетавшие внутри. Вся моя нежность, вся ласка к моей богине ушли, оставив за собой слой пепла среди пустыни. Я больше не желал, не дорожил, не любил, не понимал, как мог вообще ощущать такое, но помнил, ради чего отдал то единственное, что оставалось от моей сущности. Мне повезло, как же мне повезло, что древние — истинные боги хаоса, во много противоборствующие себе подобным.

Мое сердце растянуло удары. Остатки разума заставил меня встать. Запоздало я ощутил, как меня обняла Луна. Она что-то лепетала, всхлипывала, умоляла, пыталась докричаться, но будучи оглушенным своей новой явью, я не смог осознать ни слова. Вместо этого я попытался предупредить ее сам:

— Лишь одно мгновение. Лишь. Одно.