Времена не выбирают…

Смысл жизни – в жизни, в ней самой.

В листве, с ее подвижной тьмой,

Что нашей смуте неподвластна,

В волненье, в пенье за стеной.

Но это в юности неясно.

Лет двадцать пять должно пройти.

Душа, цепляясь по пути

За всё, что высилось и висло,

Цвело и никло, дорасти

Сумеет, нехотя, до смысла.

Микеланджело

Ватикана создатель всех лучше сказал: «Пустяки,

Если жизнь нам так нравится, смерть нам понравится тоже,

Как изделье того же ваятеля…» Ветер с реки

Залетает, и воздух покрылся гусиною кожей.

Растрепались кусты… Я представил, что нас провели

В мастерскую, где дивную мы увидали скульптуру.

Но не хуже и та, что стоит под брезентом вдали

И еще не готова… Апрельского утра фактуру,

Блеск его и зернистость нам, может быть, дали затем,

Чтобы мастеру мы и во всём остальном доверяли.

Эта стать, эта мощь, этот низко надвинутый шлем…

Ах, наверное, будет не хуже в конце, чем в начале.

«Не спрашиваю, где теперь душа?…»

Не спрашиваю, где теперь душа?

Но где теперь твой острый слух и зренье?

Ныряет стриж. Но нет без них стрижа.

Ни белых крон, кипящих в отдаленье.

Кому отдал хрусталик чудный свой,

В коробочку его замкнул какую?

Как если бы пришел к себе домой,

Свет не зажег, разделся, лег вслепую.

А тонкий слух улиткой был завит.

И так любовно льнуло осязанье

К поверхностям… Души не жаль! Томит

Совсем не с ней, а с миром расставанье.

Белые стихи