Времена не выбирают…

Любимый запах? Я подумаю.

Отвечу: скошенной травы.

Изъяны жизни общей суммою

Он лечит, трещины и швы,

И на большие расстояния

Рассчитан, незачем к нему

Склоняться, затаив дыхание,

И подходить по одному.

Не роза пышная, не лилия,

Не гроздь сирени, чтоб ее

Пригнув к себе, вообразили мы

Иное, райское житье, —

Нет, не заоблачное, – здешнее,

Земное чудо, – тем оно

Невыразимей и утешнее,

Что как бы обобществлено.

Считай всеобщим достоянием

И запиши на общий счет

Траву со срезанным дыханием,

Ее холодный, острый пот,

Чересполосицу и тление

И странный привкус остроты,

И ждать от лезвия спасения

Она не стала бы, как ты.

Сон в летнюю ночь

Чемпионатом мира по футболу

Я был, как все, в июне увлечен.

Не потому ли, полный произвола,

Невероятный мне приснился сон?

Сказать, какой? Но я и сам не знаю,

Удобно ли в таком признаться сне?

Что я в футбол с Ахматовой играю,

Пасую ей, она пасует мне.

Мы победим Петрова с Ивановым!

Дурацкий сон, ведь я предупреждал.

Мы лучше их владеем точным словом:

Они спешат, не выйти им в финал.

Она спросила: «Кто они такие?»

Хотел сказать, но тут же позабыл.

На ней мерцали бусы дорогие,

А плащ к футболке плохо подходил.

Веселый сон, но сколько в нем печали!

С футбольным полем рядом – дачный лес.

А выиграли мы иль проиграли —

Не буду врать: сон был и вдруг исчез.

«И не такие царства погибали…»

«И не такие царства погибали!» —

Сказал синода обер-прокурор

Жестоко так, как будто на медали

Он выбил свой суровый приговор.

И не такие царства. А какие?

Египет, Рим, Афины, может быть?

Он не хотел погибели России

И время был бы рад остановить.

И вынув из жилетного кармана

Часы, смотрел на них, но время шло.

Тогда вставал он с жесткого дивана

И расправлял совиное крыло.

А что теперь? Неужто всё сначала?

Опять смотреть с опаской на часы?

Но столько раз Россия погибала

И возрождалась вновь после грозы.

Итак, фонарь, ночь, улица, аптека,

Леса, поля с их чудной тишиной…

И мне не царства жаль, а человека.

И Бог не царством занят, а душой.

Платформа

Промелькнула платформа пустая, старая,

Поезда не подходят к ней, слой земли

Намело на нее, и трава курчавая,

И цветочки лиловые проросли,

Не платформа, а именно символ бренности

И заброшенности, и пленяет взгляд

Больше, чем антикварные драгоценности:

Я ведь не разбираюсь в них, виноват.

Где-нибудь в Нидерландах или Германии

Разобрали б такую, давно снесли,

А у нас запустение, проседание,

Гнилость, ржавчина, кустики, пласт земли

Никого не смущают, – цвети, забытая

И ненужная, мокни хоть до конца

Света, сохни, травой, как парчой, покрытая,

Ярче памятника и пышней дворца!