Времена не выбирают (интервью Владимира Буковского)

— На суде вместо того, чтобы покаяться, вы произнесли резкую обличительную речь, которую долго потом цитировали и друг другу в самиздатовских передавали листочках. Я эту речь читал...

— Которую? — их было две.

— Последнюю, 71-м годом датированную, — она поражает своей прямотой и бескомпромиссностью. Когда из чувства самосохранения надо было, возможно, как-то смягчить углы, вы шли напролом — откуда в вас эта внутренняя сила?

— Говорю же вам: еще совсем пацаном, лет в 14, я решил, что мириться с этим режимом не буду и никогда его не приму, а убьют так убьют! 

^{С Дмитрием Гордоном. «Еще совсем пацаном, лет в 14, решил, что мириться с этим режимом не буду и никогда его не приму, а убьют так убьют!»}

— Я теперь, кажется, понимаю, почему в главной советской коммунистической газете «Правда» вас хулиганом назвали, — вы, кстати, эту статью читали?

— Конечно. Вышла она за подписью Константинова — все знали, что это псевдоним ЦК, то есть на Старой площади написали.

— Никогда прежде, однако, хулиганами людей в «Правде» не называли...

— Это их пропаганда: до этого я по статье 190-3 УК РСФСР сидел — за организацию демонстрации в Москве на Пушкинской площади в 67-м.

— Сколько вас тогда на эту акцию вышло?

— Человек 30 — мы протестовали против ареста наших друзей и ратовали за отмену новых антиконституционных статей 109-1 и 190-3 УК РСФСР (первая предусматривала три года лагерей «за систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого содержания», в третьей же говорилось об «организации или активном участии в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок, или сопряженных с явным неповиновением законным требованиям представителей власти, или повлекших нарушение работы транспорта, государственных, общественных учреждений или предприятий». — Д. Г.). Их специальным Указом Президиума Верховного Совета от 16 сентября 1966 года ввели, исправляя упущение — до этого наказания за такие демонстрации Уголовный кодекс не предусматривал.

Нас арестовали тогда всего, по-моему, пятерых, но одного судили отдельно, другого после пяти месяцев бесплодного следствия отпустили (им дали по году условно), и мы остались уже втроем... Двух моих молодых подельничков Вадима Делоне и Евгения Кущева, которые во время следствия каялись и писали слезные прошения следователям, на суде освободили (они тоже получили по году условно), — и слава Богу! — а мне дали три года, но официально политической эта статья не считалась. Организация или активное участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок...

— ...так это и во время футбола возможно — не правда ли?

— Да, и это дало им основание утверждать: а он, типа, вообще хулиган» — это был пропагандистский такой прием.

— В тюрьмах и на принудительном лечении вы провели 12 лет — где же и как сидели?

— Ну, сначала в питерской спецпсихбольнице на Арсенальной — она, кстати, и сейчас там находится.

— Ничего не меняется...

— Я, когда в 2007 году кандидатом в президенты Российской Федерации выдвигался, повел ребят из своей команды туда — показать. «Вот, — сказал, — где я сидел». В этой тюремной психушке, по преданию, прекрасный поэт Даниил Хармс умер, причем с голоду, потому что война была и психов почти не кормили. Я там с 63-го по 65-й пребывал: вышел в феврале, а в декабре меня снова арестовали за организацию митинга в защиту Синявского и Даниэля...

— Тоже в психбольницу отправили?

— Да, где-то на полгода. Очень смешное было время — они не знали, что со мной делать, возили из одной больницы в другую, а врачи везде отказывались психически больным признавать, говорили: «Нет, он здоров».

— Тогда пресловутой карательной медицины еще не было?