Читаем Времени невидимая твердь полностью

Времени невидимая твердь

Наставник наш боролся с эстетизмом.Мы малевали под его эгидойкартофель, что отечественной почвойобмазан был, как печь, селедку с синимотливом иль ломоть ржаного хлеба —чтоб передать его съестную ноздреватость,мы собирались с нюхом…«Натюрмортесть вспышка жизни, — говорил учитель, —которая на первый взгляд мертва, каквот эта кружка из ничтожной жести,но, дети, сколько цвета в ней одной:в ней вся зима, все тесное ненастьеосенних дней, все серебро застольяизысканного, царского… Да что там! —все серебро безвкусного Ватто».Тут принимались мы за акварелии с колонковой неуклонной кисти —роскошный дар китайских рикш и кули —поспешно сглатывали цвет или оттенок,чтоб в ту же сырость жизни и бумагивнести другой и дать смешаться иместественно…В застенке тусклом классавсевластно пахло масляною краскойи растворителем настырным. За окном —обшиты пышным снегом — театральнокраснели третьяковские хоромы,очерченные грязной желтизноюЗамоскворечья. Как купец, был скупдекабрьский сумрак по утрам, но все ж онсгущался в крыши, трубы, колокольни,в деревья, что росли на кровлях храмови наконец устало разрасталсяв непоправимый кистью натюрмортМосквы пятьдесят первого…Учитель,не впрок пошел мне ваш урок предметный —чугун копченой утвари и глинавсех кринок треснувших и патоки потекина булках с марципаном, хоть и вкусных,но приторно бликующих… Вещейне ощущаю я средь вещей жизни,а ощущаю, разве, ощущеньяда бьюсь, как в каземате, в тесной мысли,хотя бы в той — пустой, бездарной, косной,в которой стыл, как самовар, аморфныйтех лет непроходимый натюрморт.

«Прозрачная маска…»

Прозрачная маска —ей нету конца:сей маски гримасане застит лицаживого, но, Боже,я вижу: оногримасою тою жеискажено.

«Из леса вышел человек…»

Из леса вышел человек.Он вышел по-людски.Лежали плеч его поверхиголки и листки.Он был непоправимо сед,непоправимо рус.И лес глядел ему воследнасмешливо, боюсь.Из леса вышел человекпечальный, как ручей.В карманах, окромя прорех,ни денег, ни ключей,ни паспорта, ни адресов,ни пропуска — на кой? —он сам был замкнут на засовулыбочкой такой.Из леса вышел человек,веселый… абы как.В его котомке — смех и грех —краюха и табак,бутылка липкого винаи книжица о том,как мы из леса, старина,и снова в лес идем.

«Во глубине колодца…»

Во глубине колодцазвезда теперь не тонетсредь бела дня. Но вы неушли от нас в зенит,хоть снег вас не коснетсяи ветер вас не тронет,и жребий вас не вынет,и тьма вас не затмит.