Времени тонкая нить. Кирилл Лавров

– Мы с мамой жили в Ленинграде, а отец – в Киеве, где он работал в театре имени Леси Украинки. Я был обычным дворовым мальчишкой, и дрался, и хулиганил. Иногда мои «приключения» принимали опасный характер, и мама жаловалась в письмах отцу: «У Кирки не все в порядке! Попал в плохую компанию!» В том районе Ленинграда, где мы жили, сколотилась компания «серьезных» парней, дело доходило до воровства, даже до убийств… А мы, подростки, вокруг них суетились. Что и говорить, блатная романтика в этом возрасте привлекает. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут пришла общая беда – война. Мне было пятнадцать лет. Мама была директором интерната, и вместе с ее воспитанниками мы уехали в эвакуацию, в Кировскую область. Конечно, прежние проблемы тут же забылись! Пришлось работать, кормить семью. У меня ведь еще младшая сестра была, совсем маленькая, два годика. И бабушка. Потому-то я и остался недоучкой: возможности учиться в школе не было. Работал грузчиком в «Заготзерно», на реке Вятке. Работа тяжелая, но я был мальчишкой жилистым, выдержал.

Потом работал на военном заводе и страстно мечтал уйти на фронт. Я был уверен, что совершу героические подвиги, во всяком случае, выполню свой долг… Ходил в военкомат, как на работу, и в конце концов меня все-таки взяли! Но отправили не на фронт, а в специальную школу, где очень быстро, за один-два месяца готовили младших командиров. А дальше – военное училище, я выпускался из него как раз в день окончания войны! Получил звание старшего сержанта. И отправили меня служить на Дальний Восток, где я «оттрубил» пять лет…

Дальше старшего сержанта я не пошел, хотя занимал офицерскую должность: был техником звена, обслуживал три самолета. Но главное – я страстно увлекся самодеятельностью, очевидно, сработали гены. Самолеты отошли на второе место, на первое выдвинулся клуб, наши спектакли. Мое амплуа, разумеется – герой-любовник.

Руководителем театра был некто Монахов – очень серьезный театральный человек. До войны он работал в Москве, в Камерном театре у Таирова: и артистом в массовках, и плотником, и монтировщиком. Владел множеством профессий, но, кроме того, был просто талантливым человеком и очень много знал о театре. Вы бы видели, какие мы делали декорации, причем каждый гвоздь и доска привозились к нам с Большой земли. Тамошние деревья невозможно использовать как строительный материал: они все изогнутые, корявые. Добывали какие-то коробки, ящики, красили их зеленкой, йодом, мягкие декорации шили из марли. И в результате получалось красиво и эффектно. У меня даже фотографии сохранились до сих пор…

Аттестата зрелости у меня так и не было, хотя я закончил военное училище. Но все-таки отважно явился в Ленинградский театральный институт, на консультацию к профессору Леониду Федоровичу Макарьеву. Читал стихи Симонова. Был на подъеме, читал эмоционально. И профессор рекомендовал мне поступать. Но, узнав, что десятилетку я не окончил, посоветовал в первую очередь заняться средним образованием, а уж потом думать о специальном. Видимо, у меня стало такое кислое лицо, что профессор смягчился и сказал: есть еще один путь – просто пойти работать в театр.

Поначалу я попытался закончить школу. Накупил учебников, обложился ими, но через два дня понял: бессмысленное занятие, один не осилю.

В это время в Ленинград на гастроли приехал театр имени Леси Украинки, где работал отец. Зная все сложности и подводные течения актерской профессии, он был категорически против моего выбора. Надеялся, что я стану офицером, закончу академию, сделаю карьеру военного инженера. Займусь настоящим мужским делом, вместо того, чтобы каждый вечер «морду красить». Поэтому втайне от него я сразу пошел к главному режиссеру театра Константину Павловичу Хохлову, которого знал. Он прослушал меня и взял во вспомогательный состав труппы.

Так я попал в Киев.

Отец в то время разошелся с очередной женой и оставил ей квартиру. На двоих нам выделили в театре в качестве жилья гримёрку на втором этаже. А через год приехали выпускники школы-студии МХАТа, среди которых была и моя будущая жена Валя Николаева.

Любовь к Киеву осталась у меня в душе навсегда, хотя прожил я там всего пять лет. А удивительная труппа театра! Всех семьдесят человек помню по именам. У нас сложилась замечательная компания: актеры Киянский и Франько, заведующий музыкальной частью Соковнин и я увлеклись рыбалкой. Ездили куда-то на пароходиках. Потом Франько купил машину, и мы на его «Победе» отправлялись километров за сорок-пятьдесят на днепровские лиманы, удили там рыбу. А музыкант Воячек, чех по национальности, смешной, бородатый, пожилой человек был яхтсменом: соорудил парус на своей ветхой лодчонке, и мы на Трухановом острове занимались парусным спортом.