Времени в обрез

– Вы видели, как я протаранил кирпичную стену? – самодовольно спросил Майид. – Уверен, что еще никто не решался на подобное! Я сделал это, чтобы спасти тебя, Дэйн, и доказать, что для Авазим нет ничего невозможного

– Уже два раза ты спас мне жизнь, – отметил Дэйн. – У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность, и я твой вечный должник.

– Чепуха, – великодушно заявил Майид, – ничего особенного я не сделал!

– Мы не могли бы ехать побыстрее? – осторожно спросил Джабир.

Тяжелый грузовик тащился через площадь, словно беременная буйволица; полицейские джипы носились вокруг него, как разъяренные гончие. А еще это было похоже на погоню индейцев за фургоном на Диком Западе. Разница состояла лишь в том, что вместо пустынной прерии вокруг громоздились магазины, в которых прятались визжащие люди, восемь-десять непрочных строений и около пятидесяти крытых лотков.

– Черт! – крикнул Майид. – Эта машина не рассчитана на гонки. Но у нее есть свои преимущества.

Дэйн при всем старании никаких особых преимуществ не видел. Он слышал крики офицера, пытавшегося организовать своих подчиненных. Окруженные джипами, они влетели в самый центр базара. Груды подносов с медными чашами и горками красных и желтых конфет полетели во все стороны. Грузовик пронесся по разложенным рядам седел, протаранил холм дынь и обратил в паническое бегство трех верблюдов и целый табун ишаков. Один из джипов вынужден был резко свернуть в сторону, чтобы не сбить лошадь; тут же он пролетел сквозь тент и покатил дальше, сияя красочным тряпьем, волочившимся по бокам. Водителю пришлось остановиться, чтобы распутаться самому.

– Счет один – ноль, в нашу пользу, – сказал Майид так, будто этот номер придумал он сам.

Джип, в котором сидел толстый капитан полиции, продолжал нестись рядом и поливать кабину грузовика пулями. Дэйн и Джабир пригнулись. Майид тоже пригнулся и продолжал вести машину на максимальной скорости – сорок миль в час.

– Ты всех нас угробишь! – воскликнул Джабир.

– Не я, – возразил Майид. – Я вижу дорогу через дырки, которые проделали пули.

Полицейские нарезали еще несколько кругов, а потом наконец сообразили, что такую тактику успешной назвать нельзя. Тогда капитан проревел какие-то команды, и его джип вырвался вперед. Второй джип держался на правом фланге грузовика, а третий – успевшего распутаться водителя – остался далеко позади.

Джабир принюхался.

– Нам прострелили бензобак.

– Хорошо, что не голову! – ответил Майид.

Они промчались мимо пустой цистерны, оставили позади кузнечные ряды и свернули на улицу, по обе стороны которой протянулись склады. В тридцати ярдах заканчивался базар, дальше шла широкая улица Шари Маразина. Но джип капитана добрался туда первым. Его быстро развернули вдоль улицы, получилась импровизированная преграда.

– Плохо дело, – сказал Джабир. – Хорошо, если один из этих сараев будет незаперт, тогда мы остановимся и заскочим в него...

Но Майид не слушал его. Дэйн уже видел раньше похожее выражение у него на лице: стиснутые зубы, горящие глаза, каждая мышца напряжена. Майид вжал до отказа акселератор, и грузовик ринулся прямо на джип.

Ни Дэйн, ни Джабир не успели возразить. Да и бесполезно. А капитан и солдаты не успели даже выбраться из джипа. Когда они узрели исковерканный капот грузовика, летящий на них с убийственной (или самоубийственной) неотвратимостью, они ударились в панику.

Капитан верещал запоздавшие приказания. Шофер выжал педаль газа, джип рванулся вперед и врезался в фонарный столб. Грузовик вылетел на Шари Маразина и за мечетью Катбей свернул на Шари Дидерия.

– Заслоны на дороге хороши, – поучительно сказал Майид, – только если в них никто не сидит.

– Истинная правда, – подтвердил Дэйн. – Но как там поживают два оставшихся джипа?

– А что, они рядом? – спросил Майид.

Джабир выглянул в окно.

– Ярдах в пятидесяти, но быстро нагоняют.

– Придется ими заняться, – проворчал Майид и резко свернул налево, в узкий переулок Шари Калифа.

– У нас заканчивается бензин, – предупредил Джабир.

– Нам его много и не надо, – важно заявил Майид. – Подождите – и поймете сами.

Мания величия – вещь неприятная. В крайней форме она обычно ведет к неожиданной смерти. До настоящего момента Майид постоянно побеждал невероятное. Но приходит час, когда невероятное доказывает, что оно поистине невероятно. Возможно, этот час пробил?

Ответа Дэйн не знал и обнаружил, что это его особо не волнует. Впервые за всю жизнь он постиг глубину фатализма. Что сбудется, то сбудется, и руны наших судеб вырезаны на камне задолго до рождения. Возражать бессмысленно, а пытаться что-то изменить – богохульство. В таком настроении Дэйн откинулся на сиденье и серьезно попытался насладиться последней поездкой. По крайней мере, это будет очень драматично...

8.